ЛОЛИТА ЛЕЙТЕНАНТА

 

                       

           

 

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

 

 

                                               Предупреждение:

Если Вы не являетесь совершеннолетним(ей), а так же если по соображениям нравственности Вам не хотелось бы читать описание сцен откровенной  эротики, то, пожалуйста,  не читайте этот текст и сотрите файл со своего компьютера.

Примите все меры, чтобы указанный текст не могли прочитать несовершеннолетние дети.

-----------------------------------------------

 

 Этот текст не может быть рассмотрен, как пропагандирующий сексуальные извращения и  порнографию, а  автор ни в коей мере не пытается  потворствовать   описанным в  этом произведении порокам.

Все персонажи этого произведения вымышленные, а описанные события  - плод фантазии автора.

If on this page you see unrecognizable symbols, please, change the coding of your browser to Cyrillic (Windows– 1251)

-------------------------------------------------

Story_codes:  (M/Ff, teen, preteen, defl etc.)

 

           INTRO:

 

Жизнь у отставного офицера вооруженных сил не сложилсь.  Будучи молодым лейтенантом, он столкнулся с ужасными нравами, царившими в военном гарнизоне.  Он развелся со своей развратной супругой.  Она  отомстила ему, сделав так, что его уволили из вооруженных сил. Единственным светлым моментом в его жизни было приключение с разбитными девочками подростками. Всю оставшуюся ему не дают покоя воспоминания  о событиях, произошедших с ним в далеком провинциальном поселке. Рассказ написан в 1993 году.

 

Life at the retired officer of armed forces has not developed. Being the young lieutenant, he has faced the awful customs   reigning in military garrison. He has divorced from the dissolute spouse. She has revenged it, having made so, that have dismissed it from armed forces. The adventure with bright girls teenagers was the unique light moment in his life. All remained to it do not give rest of memoirs on the events which have happened to him in far provincial settlement. The story is written in 1993.

.............

Примечание: Это произведение было впервые опубликовано в интернете в 2001 году на http://www.mrdouble.com/ . Данная версия отличается от предыдущей. Перед публикацией на ASST,в 2011 г.  мной был исправлен ряд стилистических ошибок и переправлен сюжет последней части.

------------------------------------------------------------------------------------

 

 

            ЛОЛИТА ЛЕЙТЕНАНТА

                 "Lolita for  the leutenant"

                          Sergdriver

 

 

 

    - Вылазь, шалава! -  "Волга"  круто взяв к бордюру, резко затормозила, и таксист рывком распахнул дверцу. - Я за твой отсос бензина в бак не залью... У ишака соси, потаскуха...

    Машина дернулась с места, обдав Ингу грязью из придорожной лужи.

Инга, пьяненько пошатываясь, глупо ухмылялась.

    - Сам ишак, - незлобиво пробормотала она.  - Не рассчитала, надо было  помоложе найти... Ну и хуй с ним, только вот, вряд ли уже в это время машину найдешь...

      Она двинулась к ближайшему подъезду.

     - Блядский дождь...

    В подъезде над головой было сухо. Пропахшая кошками лестница вела в подвал, и это было очень кстати, поскольку  ей страшно хотелось отоссаться после трех черножопых кавказцев с рынка, которые  драли ее целых два часа  и поочередно, и все одновременно, в три дырки. А потом она никак не могла оправиться от шока, когда  сумочку с только что полученной тысячей от щедрых горцев, срезал в толпе какой-то ухарь при выходе с рынка. Конечно же ей, всем известной Инге-Тройке ( такую кличку она получила за то что могла принять одновременно сразу три хуя любых габаритов)  заявлять о воровстве ментам не было никакого резона, тем более все равно они бы ей этих денег не вернули бы.

      Она спустилась по лестнице, завернула за уголок подвального коридора, присела на корточки, задрав подол и приспустив пропахшие  пожелтевшие трусики, долго лила  на цементный пол все то что, во что превратился армянский поддельный коньяк,  пиво и все прочее, включая  принятые внутрь  соки из трех здоровенных и неистощимых кавказских елдаков.

    В глубине подвала  светилась узкая щелочка приоткрытой двери. Инга  прислушалась - за дверью медленно по буковке, стучала пишущая машинка. Потаскухе стало смешно. Грязный, только что обоссаный ею подвал, и машинка - символ какого-то далекого и непонятного ей мира, в котором жили расфуфыренные девицы-секретарши и их начальники.

       "Зачем притворяться секретаршами, если они такие же шлюхи, как и я?!"  - рассуждала она - "У меня, по крайней мере  все честно. А ихние начальники, хотя бы даже и академики, тоже любят, чтобы им хуи сосали, только жмутся, не то что  кавказские парни. Зарплату -то шалавам-секретаршам  своим платят из своего кармана? Ага, хуюшки! А жены этих начальничков? - им мужья в ротики не сливают, берегут... Хотя это полнейшая глупость, поскольку  полезнее этого нет ничего на свете. Ей еще Вовка в шестом классе говорил: Ин, ты не бери дурного в голову, бери в рот...  Не знал, сосунок, что она еще во втором классе начала... Э-э-эхх, где же, ты поселочек алтайский?!" -  От этих воспоминаний ей стало грустно, хотелось плакать, но она по-прежнему глуповато лыбилась и, прислонившись к пачкающей мелом подвальной стене, продолжала думать о секретаршах и начальниках, приходя -  в который уже раз! -  все к тому же выводу, что все люди - бляди, весь мир же, естественно, полнейший бардак, в котором и она, Инга-Тройка, имеет свое и только свое законное место.

        Любопытство взяло свое, и девушка тихонечко пошла на ощупь в сторону двери, за которой постукивала пишущая машинка. Осторожно, приоткрыв дверь, она притулилась к косяку, с пьяной ухмылкой разглядывая ничего не замечавшего человека, сидевшего за машинкой. Человек сидел вполоборота к столу, стучал на машинке одной рукой, вторая же была занята суровым мужским делом.      Мужчина дрочил хуй... 

В углу стояли метлы, лопаты, скребки, промеж которых громоздился  запыленный фотоувеличитель, выглядевший  здесь столь же нелепо, как и пишущая машинка. Матрас от старой кровати или тахты стоял  на аккуратных кирпичиках и был застелен свежевыстиранным покрывалом. Но подушки не было. В другом углу, на колченогой шаткой тумбочке, запертой на несоразмерно большой висячий замок, стояла допотопная радиола и пустая бутылка из-под пива. На стене над кроватью висел портрет  молодой женщины с сумасшедшими глазами и ослепительно белой улыбкой.

     Дворник дрочил хуй.

Он задумчиво глядел на женский портрет, протяжно вздыхал и дрочил. Делал он это как-то механически, без вдохновения.  Впрочем, так же без вдохновения, он постукивал  по клавишам  машинки, время от времени вглядываясь  в лежащие перед ним тетрадные листки.

Один листок, вероятно  сквозняком, отнесло к самой двери, и он лежал на полу. Инга подняла его...

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

     "... -ставляешь себе, я, здоровый мужик 35 лет, переебавший кучу баб... Я! - я "вафлю" шестиклассницу! Она, конечно, вырывается, что-то мычит, а я только гоняю свой хуище у нее в ротике туда-сюда! Знаешь, как давно, я хотел эту малышку?! И вот, я, наконец, добился своего! Она извивается подо мной, а я сжимаю крепко  своими коленьями ее тело и трахаю, вернее, вафлю, вафлю, вафлю эту шлюшку! Я же знаю, что ей это нравится, хотя она и сопротивляется! Я, конечно, ей подробно растолковал, что кричать бесполезно, а заявлять потом куда-нибудь, или рассказывать взрослым  -  это позор на весь дом,  на всю школу, а я ведь скажу, что она сама начала первой. А я, ведь, могу рассказать всем знакомым, как она себя вела со мной! А экспертиза все равно ничего не докажет - целка то у нее давно сломана - не я ломал.

      А у самого гордость через край: завтра она наденет белый фартучек, пойдет в школу, будет сидеть рядом с мальчиком, кто-то будет называть ее доченькой, внученькой, а она то уже отвафленная! И кем?! Поверь, друг, я не знаю, испытывал ли ты когда-нибудь такое ощущение, но для меня самый кайф - именно в этом! А я каждый день буду встречать ее возле своей квартиры - соседи же! - и буду сладострастно  вспоминать об этом моменте... И только одна мысль тревожит: вдруг  сейчас вернется жена?...   А знаешь ли ты, дружище, как я трахал в горячий влажный ротик подругу жены, эту шлюшку Риммку, рядом со спящей Светкой ( это моя жена)? А потом, когда она проснулась, я тут же отвафлил и ее, а потом заставил лизать у Риммки. Им это понравилось! А в следующий раз, они специально напоили Римкинного мужа, который рабо-..."

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

     На этом  запись обрывалась. Инга не могла прийти в себя, она так и застыла с этой бумажкой в руке. Грудь заполнилась воздухом, глаза расширились и уставились на вторую руку дворника, вернее на то, что было зажато в ней, и что Инге  хотелось немедленно, сейчас же, оторвать, откусить, раздавить!...

     Рука мужчины задвигалась быстрее по стволу члена, головка которого налилась кровью. Машинка замолчала... Вдруг лицо мужчины  озарила гримаса блаженного страдания, он облегченно вздохнул и расслаблено откинулся на спинку стула. Первые капельки выстрелили чуть выше, остальные  стали медленно стекать по стволу на руку... Дворник зажмурил глаза...

      - Гад! Негодяй! Мерзкая пакость! - пришла в себя Инга. -  Тварь!  Пиздюк поганый!

       Задыхаясь от негодования, она принялась по-бабьи, тыльными сторонами кулаков, с зажатыми в них половинками разорванного листка с мерзким посланием,  колотить мужчину  по лицу, по плечам, по голове.

      -  А еще, сука молофью свою, гад, на пол сливаешь! Мерзавец сучий!... Козлище! -  она еще попыталась ударить его коленкой под яйца, но мужчина  сильными руками обхватил ее за спину и крепко прижал к себе.

      Его остывающий хуй болтался между ног.

       - Успокойся, девочка... Успокойся... - тяжело дыша, бормотал он. - Я не виноват, что  дрочить приходится... Жизнь так сложилась...

       - Жизнь, сука?! - в истерике воскликнула Инга, - Не сложилась, гад?! Не всех шестиклашек отвафлил? Или жена поймала? Да я тебя... Пусти, сволочь! Слышишь, пусти, говорю!... Вот из-за таких гадов как ты...    Из-за таких...   такие, как я...   на панель...   по три хуя враз, за несчастную штуку...   Ненавижу, скотина!!!

        Инга извернулась, смазала ладонью по щеке дворника и вырвалась из его объятий. Яростно плюнув ему в лицо, она помчалась к выходу из подвала. Хмель слетел с нее в мгновение ока...

        Она долго бежала по ночному проспекту...

        На вокзале, бросившись навзничь на жесткую скамью в зале ожидания, она беззвучно зарыдала...

 

                                   *    *    *

 

        "За   что... - У дворника не хватило сил даже мысленно нарисовать знак вопроса, многоточие так  и повисло в воздухе. - За что она меня так..."

      Он устало оглядел комнату - на полу лежали две скомканные бумажки.

        "А-ааа... Все ясно..." - свернув губы трубочкой, Вадим   покачал головой. Это было письмо, отрывки из которого, он перепечатывал по просьбе знакомого врача-психиатора из Ростова, изучающего  психологию сексуального насилия.  Письмо ему прислал  один инженер  из далекого северного города. Пока Вадим перепечатывал письмо, у него самого зачесались руки. Он пытался представить, какую лютую казнь он учинил бы  этому мерзавцу, который еще имел наглость похваляться своими "подвигами" перед знакомыми и незнакомыми людьми. "Я бы ему для начала хуй бы отдавил! ..." - Подумал Вадим.

     "А, может быть, она и права?" - взбрел вдруг ему в голову. - "Многим ли я лучше Виталия? Виталий, понятное дело, негодяй и поганец... Ну, а я-то?!"

     Дворник открыл тумбочку, достал початую бутылку с дешевой водкой. Отпил из горлышка, поморщился, вздрогнул... Залпом, прибулькивая, допил остаток, и плашмя повалился на кровать...

 

                                   *    *    *  

 

        - Ой! Хи-хи-хи! - звенел где-то над ним детский голосок. - Какая у дяди пися! Такая смешная, мохнатенькая!  А как она писает? Из вот этой дырочки? Да? Из вот этой, дядя, да? Из вот этой?!!! Ну, ответь, дядь!...

       Нежный девичий голосок обретал металлические нотки, грубея, гремел у него над головой, и вот уже орущий стоголосый хор, состоящий только  из двух регистров -  из 99 басов и, рвущего слух  тоненького девичьего голоска. Одного единственного!  - ревел, рычал и стонал над ним.

      -А-аа-а-а-А-АА-а-а-а-а-а-аа! - разрывал нервы голосок девочки.

     - В рот ему, в рот, в сраку ему, в сраку!...  - ревели 99 басов...

       Дворник на секунду открыл глаза. Рукоятка метлы в углу  показалась ему огромной залупой, неукротимо клонящейся из угла, чтобы воткнуться ему в глотку, и огромное яйцо - купол фотоувеличителя, огромное, хотя и единственное... Это яйцо пульсировало, вот-вот готовое изрыгнуть ему в горло литры спермы...

      У Вадима закружилась голова, и он провалился в сон...

 

                                   *    *    * 

 

                    Ему снилась женщина с сумасшедшими глазами и ослепительной улыбкой...

 

                               *    *    *         *

          Они ехали далеко за Урал, к месту назначения лейтенанта Вадима Курнаша. Она уже была его женой, и они трахались, и трахались сутками напролет. Им повезло - в купе не было никого - они ехали одни. Ленка за двое суток  выжала из него добрых полтора десятка порций спермы...

       На какой-то станции около полуночи была пересадка. Поезд был проходящий, его долго ждали, и где-то в кустиках, за вокзальчиком, Ленка, опустившись на колени, расстегнула ему ширинку и впервые взяла в рот. Фыркая и отдуваясь, Вадим прижал ее головку с распущенными волосами к своему  потному лобку, и долго качал туда, никак не находя в себе сил кончить. А когда со стоном он все-таки влил жалкие остатки жидкого нектара ей в ротик, она невероятно возбудилась, требуя еще и еще. Но...  Все-таки мужчины чем-то отличаются от женщин... Он запустил палец ей в пизденку, начал осторожно щекотать, но Ленка морщилась, психовала, и все пыталась заставить вновь оживить то, что еще минут пять назад было гранитом...

        Он тоже пытался использовать язык и губы, чего не доводилось делать ни с кем и никогда, но Ленка  была уже перевозбуждена и требовала хуя, хуя, и только лишь хуя...

       Хуя у лейтенанта уже, практически, не было...

        Он вздохнул с облегчением, когда раздался гудок прибывающего тепловоза...

 

       В купе, как им показалось, никого не было. Вадим забрался на верхнюю полку, даже не разуваясь, и моментально захрапел, иссушенный до дна. Ленка ворочалась внизу, пыталась дрочить себя сама, но не имея в этом достаточного опыта (за что впервые в жизни изругала себя), достигнуть оргазма не могла никак. Когда сверху свесились ноги в сапогах, она беззвучно обхватила их, томно прошептала:

     - Я хочу тебя, милый!...

     И взвалила его на себя...

     Ее стоны разбудили Вадима. Весь фокус оказался в том,  что на другой  верхней полке  спал старший Лейтенант Митин,  который  возвращался в ту же часть из отпуска вместе с женой. Сильно напившись, он повздорил с нею, и она ушла в другое купе. Проснувшись, захотев  в туалет "по малой нужде",  он неожиданно оказался атакованным женщиной. Спьяну он решил, что это  Ирка простила его, и решила помириться. Поскольку старший лейтенант хотел в туалет,  его член был, словно  чугунный, и никак не хотел изливаться, что страшно обрадовало Ленку...  Впрочем, только после третьего оргазма женщины,  оба они, наконец,  разобрались, что не  являются родственниками, что не помешало  продолжать им в том же духе после возвращения  М. Из туалета. М., вообще-то был почти импотентом, и его Ирку трахали все, кому не лень. Проссавшись, Митин приобрел свою обычную половую силу, вернее бессилие, и не мог трахаться  с молодой Ленкой Курнаш  больше полутора минут. Его хуй безнадежно повис, хотя Ленка, пыталась изо всех сил, исхитряясь, и губами, и пальчиками. , Но никак ей не удавалось   привести его к нужному знаменателю...

        Именно от горестного  стона, испущенного ею по этому поводу, и пробудился лейтенант Курнаш...

       Смешно было только Ленке. Правда, смех ее  был  истеричным, но это не меняло дела. Тут же заглянула и Ирина Митина., которую сообщение о том, что Санька (муж) сделал три оргазма  женщине, хотя и чужой, привело к такому же истеричному хохоту...

 

          На   станции, близ которой дислоцировался полк, Ирка с Ленкой выходили из поезда лучшими подругами, а лейтенант Курнаш и его старший товарищ М., старались не смотреть друг на друга...

        Скрыть происшествие в полку было невозможно. Ирка Митина., ебавшаяся напропалую со всеми подряд, как и все женщины, не умела держать за язык зубами, и скоро все офицеры, прапорщики, сверхсрочники, а потом и их жены, уже хихикали в кулачок, встречая Вадима на улице или  в магазине.  Иркин муж был штабным офицером, близким к строевой части, поэтому не удивляло то,, что лейтенант Курнаш зачастил в командировки, на полигоны, учения и на какие-то никому не нужные сборы  по изучению новой техники, ( тем более ему, только что окончившему училище)  которая в этот, забытый богом и Министерством  обороны,  полк в лучшем случае поступила бы лет через десять.  В недели его отсутствия Ленка через Ирину сошлась с двумя разудалыми майорами из соседнего полка...

        Полгода спустя в полку и окрестностях не было ни одного военнослужащего, включая даже некоторых солдат, кто не потрахался хотя бы по разу  с женой лейтенанта Курнаша. Исключение составлял только брюхатый майор - начфин, который из-за "зеркальной болезни" не мог видеть собственной залупы, а поскольку ничто так не греет душу мужчины, поднимая его собственное достоинство, как созерцание этого самого  достоинства в стоячем виде, то и майор этот давно стал равнодушен к тому, стоит у него там что-нибудь или просто висит, в результате чего быстро превратился в полного импотента, о чем впрочем, ни чуть не сожалел...

          Санька Митин был отъявленным карьеристом, и похождения собственной  жены  его только радовали, поскольку Ирка всегда могла замолвить за него словечко перед начальством. Вадим, разумеется, как нормальный молодой мужик,  в командировках тоже не скучал, но кого, где, как и сколько он ебал во время своих отлучек, знал лишь он один...

      Семейная жизнь Курнаша близилась к двум знаменательным событиям - родам и разводу...

       Первое случилось через две недели после того, как  было окончательно решено о неизбежности второго.   

       Вадим, заскочив неожиданно домой за забытым бритвенным прибором (он отправлялся в очередную командировку), застал брюхатую Ленку   с двумя солдатами -  писарями из строевой части. Худенький ефрейтор, спустив штаны, дрочил хуй, поглаживая жену офицера по голым бедрам,  а старший сержант заканчивал ей в рот, млея от  нестерпимого блаженства. Вокруг дивана, где расположилась эта  троица суетливо бегал в одних трусах старший лейтенант из соседнего полка, лихорадочно щелкая дешевым фотоаппаратом...

       Вадима это не обожгло, не бросило в озноб. Он уже давно был готов к такому повороту событий. Просто-напросто была поставлена точка над последней i.

      Дочурка родилась через две недели. Вадим был далеко от дома...

 

                                   *    *    *

 

       Пьяный лейтенант в сбившейся набекрень фуражке и расслабленной портупее брел по главной улице маленького грязного поселка. За каким чертом загнали его в эту глухую дыру, он не имел понятия. Заглянув с утра на небольшой военный склад,  он  убедился, что имущество, которое он должен был сопровождать отсюда в свой полк, еще не до сих пор не прибыло  с местного задрипанного заводика.  Два прибывших с ним "Урала" стояли с пыльными стеклами на территории, а обоих солдат - водителей как и следовало ожидать,  не было – ребята, наслаждаясь вольницей, наверняка отрывались с местными девчатами.    После склада  он, как обычно,  навестил поселковый кооператив и купив бутылку водки, пошел домой. Из-за отсутствия в богом забытом поселке хотя бы какой-нибудь захудалой гостиницы, начальник местного склада помог ему расквартироваться на дому у своей двоюродной сестры - полноватой женщины лет 40, в сексуальном плане ничего особенного не представляющей. В этом он убедился еще в первую ночь, а больше в поселке не было никого: все молодухи разбежались из этой дыры по городам.

        Было жарко, и Вадим, разморенный солнцем и водкой, присел под тенистой кроной дерева, росшего чуть поодаль от дороги. Он откинул в сторону потную фуражку, расстегнул до пупка   мундир и,  стянув запылившиеся сапоги прилег, опершись рукой о ладонь, согнутой в локте руки. Бродившая в крови водка заставляла работать мозг в поисках смысла жизни.  Он задумался и задремал...

 

     - Дядь, ты чего, пьяный? - услышал он несмелый детский голосок.

     - Н-е... не-ет... - удивленно проговорил он и обернулся.

       Позади него стояли, по-деревенски подбоченясь, четыре девуш... Впрочем, назвать их "девушками" было слишком смело. С перового взгляда им можно с заметной растяжкой дать лет по 15-16. Но, вглядевшись в неумелый и нелепый макияж из совковой косметики, в химические кудряшки и обношенные курточки-джинсовки, лейтенант понял, что они моложе  -  ни одна из них не тянет даже лет на 15.

      -  А чего же не напился? - игриво спросила одна из них. - Сейчас у нас все мужики после вчерашней зарплаты все пьяные... Или ты не мужик?

     - Я-то? -  только тут лейтенант заметил расстегнутую ширинку и рванулся задраить ее.

      Девчонки расхохотались.

      - Конечно же, какой он мужик?! Тут женщины пришли, а он пи-исю прячет!

      Два слова в этой фразе: жеманно, но как-то трогательно и возвышенно -  "женщины" и смешливо протянуто  - "пи-исю", окончательно сшибли с толку лейтенанта. Смутившись, Вадим не нашел, что ответить, и только проговорил, что выпить-то, он уже выпил, и как раз собирался купить еще, но  в магазине перерыв на обед, а насчет женщин... Насчет женщин он, по правде сказать, любитель, но думает, что в этой дыре, ни одной хорошенькой не отыскать.

        - А у нас есть!  - лукаво произнесла все та же бойкая девчушка,  хитро прищурив глаз, переглянулась  с подругами, а потом спросила, показывая рукой на ширинку, -  А у тебя-то самого… У тебя-то там? Там-то, что-нибудь маячит?

      У Вадима и впрямь  уже начало "маячить". Он почувствовал, как становятся тесноватыми трусы и брюки. Но он видел что это всего лишь  малолетки.  Лейтенант не представлял себе, чем все это может кончиться,  хотя мог прекрасно вообразить себе  последствия того, что будет, если произойдет то, чего ему вдруг ужасно захотелось.

      "И им тоже?!  Им тоже хочется?!" - вдруг пронзила его дикая мысль...

 

Девчата с радостью согласились пойти к лейтенанту домой "послушать музыку". Хозяйки эти три-четыре  дня не было - она уехала в город навестить захворавшую сестру. По пути Вадим искоса рассмотрел здешних "женщин". Одна, та, бойкая - вроде бы как бы и очень даже ничего, вторая - так себе, третья - Яга, а на четвертую и смотреть-то было нечего из-за маленького росточка и серенько-стыдливой молчаливости.

       Закуски, кроме музыки,  у лейтенанта не было. Нашлась зачерствевшая четвертинка вчерашнего хлеба, да на грядке у хозяюшки (надеюсь не обидится) Вадим сорвал несколько огурчиков и перышек зеленого лука.

     - Командуйте, девчата! - подмигнул Вадим. - Выпивка-то ваша, вот и банкуйте сами, ага?

     - Это мы могём! - состроила глазки первая, самая бойкая и симпатёвая. - Только  ты, дядь, ничего такого… И не думай…. Ни со мной... Ни с девчатам, понял? Я тебе сразу предупреждаю... Понял?

    Она принялась наливать. Вадиму, как положено, лилось больше, себе и подружкам чуточку, а самой мелкой - только капельку.

    Лейтенант почувствовал, что в штанах стало совсем тесно...

     В это время на его ширинку легла легенькая девичья ручка...

 

                          *    *     *

 

      Дворник заворочался во сне. Хуй, вроде бы, совсем недавно слив лишнюю дурь, снова начал беспокоить его. А тут еще сон этот...

Он приподнялся, потянулся на топчане, и почувствовал, что в трусах уже мокро.

     "Опять спустил..." - равнодушно констатировал он свершившееся,  -  "однако, мерзавец этот Виталий с его письмами!  Такие сны из-за него... Стоп, стоп... А что это мне снилось? Какая-то метла в рот мне лезла... с одним яйцом... И опять те девчонки... Надо, надо... Когда же я напишу рассказ о них?!" 

 

     Вадим Анатольевич резко встал с кровати. Глянул на часы - было всего половина первого. Мести улицу надо было около пяти утра. Спать уже не хотелось. За годы военной службы, ходя в наряды в караул и дежурным,  он привык в отличие от гражданских людей высыпаться быстро и разрывать время сна не несколько раз в сутки.

     " Если не напишу сейчас - не получится никогда!..   Это будет... Это будет вторая "Лолита"!..   Лолита... Тоже мне, Набоков... Не-ет, братец, слабоват... Мелко плаваешь... Ха-ха!.. "Лолита"... "Лолита"...  лейтенант... "Лолита лейтенанта"... Звучит, однако..."

     Он решительно потянулся за листом бумаги...

 

                             *    *    *

 

        ... В этот момент я еще не мог представить себе, сколь круто изменят мою судьбу эти молодые девчушки! Что  именно им, этом неказистым деревенским, странным, на взгляд некоторых ( да что там "некоторых"?! странный на взгляд большинства "нормальных") людей девчоночкам, суждено было стать  тем "золотым ключиком", который откроет для меня волшебную дверцу в сказочную страну, в которой, оказывается, дети имеют равные права на любовь, ласку, страсть! И я говорю о любви не к маме с папой, не к собачкам и котикам - я говорю, вернее КРИЧУ, о равном  их  праве на любовь взрослых, наравне с их мамами и старшими сестрами!

    Равном ли?

    ДА! ДА! ДА! - и я не боюсь утверждать это!

    Кто я был?

     Почти пай-мальчик, отличник в школе... Секс? Да вы, ребята, чего?!  Это же дело двоих, разве об этом можно?! Лешка с Катькой и Верка с Толяном?! Вчетвером?! Два общих мужа у общих двух жен?! Да, вы охуели, братцы? Это же разврат!!!..  Ах, моя жена тоже поебывается? Даже ебется? И даже напропалую?..   А вы знаете, что я в командировках душу отвожу с кем попало? Ну,  так это же тайком друг от друга... Хотя, конечно, какой "таек" в маленьком военном городке, где все, как говорится, под одним одеялом спят... Ну, так     все равно, хоть форму блюдем... А ей, этой сучке, выпало  теперь одной с дитем возиться, за то, что еблась не в меру... Кто ее теперь второй раз замуж возьмет с такой  репутацией полковой бляди?!...

       Может быть, этот фактор  и толкнул меня к поискам чистоты и невинности, вниз по возрастной лестнице?!  А может у всех глубоко в душе сидит тяга к детям, которую под прессом ханжеской морали все стараются спрятать подальше, мня себя добропорядочными людьми. Окажись они на моем месте, как бы они поступили?... Кто готов ответить?...

 

                                   *   *   *

 

      Он поднялся из-за стола,  зажег сигарету, жадно втянул дым два раза и тут же загасил "Приму", расплющив окурок в грязной пепельнице.  Рывком сдернув со стола ксерокопии писем и рассказов Сергея, (оригиналы остались спрятанными дома), он разорвал их    в клочки, поджег и бросил горящий комок на пол за тумбочку...

     "Пускай  этот господин-врач... Пускай этот Виталий  сам... Ну не могу я... Даже прочитать до конца не в силах... А этот инженер, что письмо написал, как он трахает малышек? ... Это же ДЕ-ВО-ЧКИ!!! Девочки!!! Милые, нежные... А этот..."

       Он выдернул из каретки начатый лист своей "Лолиты", и поднес спичку...

      "И это туда же... Какие, там к хую рассуждения, какие "факторы"?!  Зачем это, кому это надо? Читателю надо, как я ее ебел, как вафлил... Вот у Виталия -  это для нашего читателя... Остренькие ощущеньица! А не мое нытье..."

      Он снова закурил, и так же смял в пепельнице окурок, затянувшись всего несколько раз...

     "Чита-атель...  - передразнил он сам себя, -  Да, где он, когда он будет и откуда возьмется?! А если и возьмется, так, все равно, ни черта не поймет... Не много таких, кто способен понять ЭТО...

       ДЕВОЧКИ! Маленькие девочки! Святая наивность!!!... Они же имеют право на любовь!!!"

     - Но это же их право!  ИХ ПРАВО!!! - крикнул он на весь подвал.

      Его все равно никто не мог услышать в такое время. И  даже эхо не отозвалось...

     Вложив в каретку новый лист, он прочно уселся на стуле и принялся решительно и быстро  стучать по клавишам...

 

                             *       *       *

 

......

       Маленькая  девичья ручка легла на мою ширинку. Хуй уже вздулся в штанах во всю свою молодую силу. Я заерзал на стуле. Девчонки    переглянулись и захихикали, вероятно заранее зная, что делает рука моей соседки. Лишь та, чья ручка уже вовсю щупала и массировала предмет моей гордости, сидела с невинным взглядом, будто ничего не понимая, из-за чего посмеиваются подружки.

    - Так сколько же вам годиков, красавицы? - не удержался я от вопроса. - Учитесь или работаете?

    - В столовке на железнодорожном, -  сказала, отвечая сразу на второй вопрос  одна из девчонок. -  Верка уже повариха, а Анька - вообще кассирша.

     Она с уважением поглядела на самую старшую из подруг:

    - А мы с Катькой... Мы... Мы тоже работаем.  Ну, там же в столовке в этой.

    - Учитесь то в каком классе? - спросил я, будто не слышал сбивчивого на ходу придуманного ответа.

    -  Да нам с Катькой  уже по шестнадцать. Да? - сказала она, глядя на самую младшую, Катю, которая вроде бы утвердительно кивнула головой. Это она как раз поглаживала в штанах мое хозяйство.   -  Понял, дядя?...

     Все дружно захихикали.

     - Водочка-то... того... - я показал глазами  на пустую бутылку и сокрушенно покачал головой.

     - О-о, это мы мигом! - Катька вскочила из-за стола, освободив мой инструмент, который выпятил бугром ткань трусов из расстегнутой ширинки.

    Я, ничуть не стесняясь, приподнялся из-за стола и, схватив Катьку, притянул ее к себе, усадив обратно за стол. Девчонка притворно заартачилась.

     - А ты не ходи! - заявил я. - Пусть они втроем идут, а ты... Мало ли, вдруг вы не  вернетесь?... А за тобой обязательно придут... Одним словом, - с командирскими нотками в голосе объявил я - Екатерина будет моей заложницей. А вы втроем давайте быстренько возвращайтесь. Только с водкой.

     - Быстро не получится, - сказала самая  старшая, Анька. - Придется топать на другой конец. Может с нами пойдем? А то Катьку мы...

     - Что, Катьку?...  Боитесь, что ли, что изнасилую?  Тогда, пусть еще кто-нибудь останется...   

      - Вот еще... Бояться  нам тебя... Мы сами кого хочешь... Так что, Кать, идешь с нами или остаешься?

     Та утвердительно мотнула головой.

     - Ну, смотри, а то... - старшая сняла с гвоздя старую хозяйственную сумку с ручками и обратилась к двум другим подругам. - Ну, что девочки, пойдем втроем, раз Катька сама хочет остаться.

     Они пошли дружно на выход. Дверь уже захлопнулась, но тут же открылась и показалась одна улыбающаяся голова  Ани: 

    - У вас всего двадцать минут, - усмехаясь сказала она.

    - Давай, давай, быстрей. Поменьше рассуждай! - выпроводил я ее и дождался когда дверь захлопнется и послышится скрип калитки.

     - Ушли, наконец, - констатировал я и обнял Катины плечи.

     Роль пленницы совсем не смущала ее. Она податливо прильнула ко мне и вновь нащупав  вздыбившийся член продолжила массировать его  рукой.    Я схватил ее и понес к дивану. Она между тем освободила от трусов мой окаменевший хуй, и он торчал теперь из ширинки, налитый силой и блеском  розовой шляпки залупы.

     Я уложил девочку поперек дивана, и нетерпеливо дыша стянул с нее трусики. Катька блаженно застонала и закрыла глаза...

Я всегда стараюсь называть пизду ее настоящим именем. Ну, а как же еще?! Влагалищем называть? Так это же одним словом убить все живое, жаждущее и трепещущее, что заключено в этом прелестном разрезике.  Вульва? Да, ладно, братцы, я же россиянин, а не врачишко какой-нибудь там. С чего это я должен называть ее да по-ихнему?  Вот, даже в Болгарии у наших братьев-славян,  название ее больше отражает суть. Зовут-то они ее почти по-нашему -"пыхва"! 

    Ну, а мы русские - ласково, протяжно:  Пизденка, пизденочка...

    Азартно, с вызовом: Пиздища...

    Или даже в стихах:

                                   Она, а попросту - пизда,

                                   Манила мальчиков всегда...

      Вот, это по-русски!  И сам, ведь, Пушкин - сукин сын, таких слов не стеснялся...

     НО...

   Но, не у Катьки... Не у Катеньки!...

     Какая же это пизда?! Это  даже не пизденка!...

     Пися, писечка, писюлечка сладенькая... Крохотная дырочка, щелочка!... А  два бугорка! Свеженькие, упругие, почти без растительности...

      Я набросился на эту прелесть, как голодный волк на добычу!

... Катя, Катюшка, Катеночек, Котик мой маленький...

      Девочка лежала почти неподвижно. Ей, понятное дело, это было приятно, но она еще не умела, или считала неприличным выражать явно восторги. 

      Но эта писечка!... Я никогда не то, что не трогал, даже не видел так близко  такой маленькой свеженькой писюлички... Какие там  к черту, 16 лет!  Да такой писечки не может быть и четырнадцати. Сколько же ей на самом деле? Тринадцать? Двенадцать? Одиннадцать?... Спросишь - обидится. Постесняется своей    неопытности, своего малолетства... Да, к черту возраст!  Эта писечка, она же совсем, как у взрослой, только маленькая, в уменьшенном масштабе. Она же вся пропиталась соками. От желания она вся блестит!... Ей же нужен здесь и сейчас мужчина! Настоящий мужчина! Его твердый и решительный хуй, способный пробиться в узкую горячую глубину  и подарить настоящие чувства!  ОНА ИМЕЕТ НА ЭТО ПРАВО!!!!...

      Маленькая ручка ее тянулась и не могла дотянуться до моего члена. Но, уже только это, ее желание интуитивно  помочь мне, попытаться  мне сделать тоже приятно,  восхищало и возбуждало меня!

     Наконец,  я решился...

     Когда Катька слегка ойкнула,  пропуская мой хуй в свою влажную изумительную дырочку, меня слегка передернуло.  Если бы это было с моей стороны просто любопытство, просто упоение новыми ощущениями! Но это были совсем другие чувства! Абсолютно ясно, что на этот раз я, действительно, вкусил запретный плод, я позволил себе (и мне позволили)  преступить общепринятую мораль, позволил себе то, о чем я никогда не смел мечтать...

      Она, все так же с закрытыми глазами, постанывая вздрагивала всем телом, когда  я упругими ударами толкал  свой член. Ее незрелая писечка так упоительно сжимала ствол моего члена, что я не смог продержаться больше минуты. Со стоном я выдернул свой кол из тугого гнездышка, и едва успел направить извержение клокочущей спермы в сторону...

     Несколько густых капель, тем не менее  попали  на живот девочки. Катенька, вздрогнув от этих капель, раскрыла затуманенные глаза и улыбнулась.

   - Тебе понравилось?  - гордо, совсем по-взрослому, чувствуя, что пора переходить на ты, спросила она.

    - А тебе?

    - Ну, мне... Мне тоже... -  проговорила она и добавила. -  Мне понравилось...  Было  интересно.

 

     Возбуждение, однако, не покидало меня. Я раздел ее совсем. Она не противилась этому. Я тоже сбросил с себя все, что еще оставалось на мне, и уложил девочку поудобнее на диван. Катька задумчиво смотрела то вверх на потолок, то изучающе на меня. Она потрогала мое плечо.

     - Почему у тебя плечи волосатые? 

      Я не ответил. Я чувствовал, что мой инструмент через пару минут снова будет в полной боевой готовности, и боялся, что вот-вот явятся девчонки. Но спешить мне тоже не хотелось. Я разглядывал, ощупывал, ласкал, целовал и облизывал маленькие плотненькие, с заостренными сосочками, сисечки. Я нежно касался ее животика. Я снова и снова притрагивался пальцами, губами, языком к ее лобочку и упругим бугоркам губок. Я углублял свой язык в юную влажную плоть между   упругими створками щелки...

     Через минуту мой окаменевший "стебель" снова оказался внутри  тела девочки...

     На этот раз все было гораздо дольше...

       Она стонала подо мной, мотала головой из стороны в сторону, поджимала ноги, а я продолжал гонять на всю длину свой член в скользкой твердой глубине, вминая распухшую головку в мягкую  горячую матку.

      Я, сквозь сбивчивое дыхание, пытался уговорить Катю остаться ночевать. Она не отвечала, ловя открытым ртом воздух.

В наступлении оргазма она начала громко кричать и даже пытаться вырваться.

     - Нет! Все!... Не надо больше!... Я больше не хочу!!!

     Но я был неумолим. Я хотел, чтобы она на всю жизнь запомнила, что значит иметь секс с настоящим здоровым мужиком, способным довести до сумасшедшего оргазма, а не с местным пацаном - алкоголиком, способным лишь два раза двинуть бедрами и вылить три жидких  капли кислой молофьи. Прижав ее руки к дивану, чтобы она не могла царапать меня, я,  наконец  почувствовал, что она начинает бурно кончать. Стиснув зубы, Катька заревела утробным голосом, вся вывернулась, дернулась два-три  раза и затихла, ловя кайф разливающегося наслаждения...

         - Ну, а теперь как? - спросил я, спустя пару минут после того как сам кончил, и дыхание, наконец, успокоилось. - Теперь понравилось?

    Она потерлась щекой о мое плечо, потом улыбнулась и тихо проговорила:

     - Ну, ты, прямо секс-гигант. У меня такого не было.

     - А что, скажешь, у тебя много было?

      -  Достаточно. Побольше, чем ты думаешь. Я, между прочим, первый раз пробовала ебаться еще в 11 лет.

     - А теперь-то тебе сколько?

      - Тринадцать. Но..

     - А говорила, что шестнадцать. - перебил я, -  Обманывала, значит?

      - Это мы с подругами договорились... Иначе ты не стал бы с нами связываться.

 

       Едва мы  успели спешно одеться, как вернулись девчонки. Они о чем-то пошушукались с моей недавней партнершей на кухне, после чего стали лукаво поглядывать в мою сторону и понимающе подмигивать. Я уже не стеснялся своего внимания к Катьке, пытаясь обнять ее при подружках, но она почему-то ускользала от моих знаков внимания...

      Скоро кончилась и эта бутылка. Я стал настаивать, чтобы они вновь сгоняли еще, надеясь, что без них моя юная любовница снова позволит мне интимные ласки. Но тут выяснилось, что в это время достать водку может только лишь одна Катька. Дело в том, что ее мать работала продавцом в сельпо, и дома в кладовке всегда держала запас водки для страждущих односельчан, готовых в ночное время выложить за заветную сорокоградусную жидкость двойную стоимость. Вот за этой самой водкой в кладовке и снарядили Катьку с Ленкой  старшие подруги.  Верка по-деловому отправилась на кухню в поисках закуски, и вскоре на газу в кастрюле  варились макароны.

Оставшись в комнате наедине с Анькой, я не знал с чего начать разговор, чтобы прервать молчание.  Анька тоже, видимо, не зная с какого бока подступиться, молча ходила по комнате и рассматривала  фотографии на стенах.  От неожиданности она вздрогнула, когда я резко встал с дивана, имея лишь одну мысль - выйти во двор и освободить мочевой пузырь. Объяснив  девчонке куда я и зачем, я вышел на свежий воздух и, зайдя за угол, начал  ссать, громко булькая струей о выщерблину  какого-то кирпича. Член после наших с Катькой проделок продолжал находится в состоянии слабого возбуждения, поэтому был чуть толще обычного...

        - Ни хуя, себе струя! - услышал я голос Аньки сзади. -  Смотри, как бы сейчас дом не уплыл...

        Она стояла почти вплотную позади меня. В тот момент, когда я стряхивал с залупы последние капли и собирался  спрятать свое достоинство в ширинку, я вдруг почувствовал, как на  мое бедро легла нежная рука, которая мгновенно скользнула к ширинке.  Ощутив мягкое пожатие у самого основания, мой член в течение двух секунд принял "боевую стойку". Видя, как в ее руке выросла и окаменела моя мужская гордость,  Анька  разомлела. Ее прозревшее молодое тело и сочная  горячая пизда, как у Катьки, тоже  требовали  мужика. Настоящего мужика с твердым характером и твердым... Мн-н... Да! Эту твердость она сейчас чувствовала и не хотела ни при каких условиях отпускать... Ну, а я? Я был совсем не против, чтобы мой отоссавшийся хуй помассировала мягкая девичья рука.

    - Это его Катька так раздрочила? - спросила, с игривыми нотками Анька.

    - А кто же еще?  Вообще-то, он  очень любит, когда его  нежно ласкают.

    - И часто его ласкают?

     - Да, так... Не знаю... Ну, не очень часто...

    - Ой, вы, мужики, все время врете. Один хвастается, что половину общаги переебал, а другой скромничает - мальчика из себя строит.

Анька, не выпуская моего дружка, прильнула ко мне всем телом и запрокинула голову в ожидании поцелуя. Чувствовалось, что девчонка была на много опытней своей младшей подруги Катьки, по крайней мере, целоваться она умела очень даже хорошо. Только я подумал, ощущая в ее влажном ротике острый язычок, что не плохо было бы, если этот язычок  поласкает мою распухшую залупу, как услышал от Аньки:

     - Хочешь, я его в ротик возьму? -  она спрашивала таким тоном, как будто ожидала услышать отказ. 

     Я кивнул, и через мгновение почувствовал как вокруг головки сомкнулось кольцо ее мягких губ, а по самому кончику быстро пробежал твердый язычок. Облокотившись спиной на стену дома, я отдал себя во власть дивных ощущений, которые дарил мне опытный ротик Ани.  Застонав, я положил руки на затылок девчонки.

     - Ты только мне в горло не пихай! Понял? Я этого не люблю,  -  строго предупредила она, оторвавшись от моего члена и снова продолжила смачно сосать

     Периодически она вынимала изо рта  мой хуй, как будто для того, чтобы полюбоваться проделанной работой. Причмокивая, она целовала  блестящую головку,  проводила ей себе по щекам, и снова отправляла в рот.

     - Аня, ты хочешь остаться со мной? - спросил я. - Хозяйки еще дня два не будет, поэтому я один.

     В знак согласия она кивнула головой, продолжая свое дело.

      - А как же, Катька? Ее куда девать? - быстро спросила она.

     Ну, девки! Ну, болтушки! Они всего пять минут шушукались на кухне, а уже успели все друг другу рассказать. Иначе, откуда ей было знать, что я предложил Катьке разделить этой ночью мою постель.

     - Ну, Катьку проводим домой...

     - А я думала, что ты групповушку захотел устроить - игриво улыбаясь сказала Анька, умелыми движениями руки дроча хуй.

     - Я не любитель этого...

     В этот момент послышался скрип калитки и шаги во дворе. Анька, как по тревоге, вскочила на ноги и взволнованно зашептала:

     - Давай, убирай его быстрее! Это девки с водкой вернулись...

       - Подожди секунду, -  я, кое-как спрятав в штанину возбужденный орган, застегивая штаны, достал носовой платок и чуть касаясь нежной кожи, стер с ее лица влажный блеск. - Вот так. Теперь можно идти.

 

      На столе дымилась кастрюля с макаронами, в которых даже было мясо. Мне кажется, что повариха-Варька изъяла из запасов моей хозяйки банку тушенки или банку с "завтраком туриста", но спрашивать не стал - надо будет, возмещу ущерб. Еда была даже очень кстати - в моем желудке с утра не было ничего кроме огурцов, хлеба и водки.   Действительно, путь к сердцу и хую мужчины лежит через желудок. Это я понял сразу, как только начал есть нехитрое Варькино блюдо. По телу вместе с  острой обжигающей  водочной  теплотой мягко разливалось  уютное  тепло домашней пищи. Захмелевшие девчонки казались какими-то родными, словно я их знал уже много лет, а не познакомился только сегодня, а Катька и Анька, сидевшие по бокам от меня, хотелось воспринимать как собственных жен. "Если б я, был султан, я б имел трех жен..." - вертелся  у меня в голове мотивчик  из фильма. На мудром Востоке хорошо быть султаном. Варька была бы в гареме старшей женой, отвечающей за быт и порядок в доме, а Анька с Катькой  были бы любимыми женами. А Ленка?... Ленке тоже нашел бы занятие с воем гареме... А евнухом себе взял бы Иркиного  мужа  Саньку из штаба... Девчонки не поняли, почему я  глупо рассмеялся, а я  просто  представил бравого Саньку М. с писклявым голосом кастрата и с  хуем без яиц...  

       Поев и выпив, все девчонки, а вместе с ними и я дружно закурили, причем мои сигареты. Тогда я курил только сигареты с фильтром. Это сейчас, живя на нищенские зарплаты дворника и сторожа по совместительству, приходится курить "Приму". Хорошо, хоть  пенсию как военному, уволенному по сокращению платят регулярно,  а то бы себя и мать с отцом  прокормить было бы невозможно...

 

                           *   *    *

 

       Вадим, сминая пустую пачку из-под сигарет, выпрямился на стуле, вынул из каретки напечатанный лист и перечитал его.

"Да. Лолитой здесь и в помине не пахнет", - подумал он. - "Одно только описание похождений в том маленьком поселке. Оно, может быть, вовсе не плохо, что я не пустился в поисках философского камня, в долгие нудные рассуждения. Читателю-то это зачем? Ему нужен action  - действие, а все остальное он все равно пролистнет. А так, совсем даже не плохо получилось. Вот только в конце, когда начал плакаться о том, что денег нет и курю только "Приму"".

       Вадим достал из кармана новую пачку сигарет. Взяв ручку, он вычеркнул из текста последнее предложение.

      "Так-то оно лучше. Чего тут жаловаться на то, что после училища и шести лет скитаний по полигонам и воинским частям из 76 офицеров полка под сокращение попал именно он и еще два майора пенсионного возраста, и что в этом немалую роль сыграла его бывшая женушка и Санька Митин. Все уже давно прошло. Назад время не вернешь, а нюни распускать на бумаге, это, извините по-бабьи, а не по-мужски. Все равно никто не сможет помочь".

        Он глянул на часы - было 5 утра. В 6 утра приезжает мусоровоз, поэтому надо к этому моменту успеть убрать территорию и выкатить контейнеры.  Взяв метлу, металлический короб для мусора, рукавицы и палку для накалывания бумаг с гвоздем на конце, Вадим вышел из прокуренного подвала на свежий воздух. После того, как прошли дожди, работы сегодня было не так уж много. Всего лишь надо собрать мусор на газонах, да подмести вокруг контейнеров после мусоровоза. Если мусоровоз не задержится, значит будет еще часа три, чтобы попытаться закончить до конца весь рассказ... или повесть?... Или роман?... Три-четыре листочка - разве это роман или повесть, это потянет только на рассказик. Ну, пусть будет рассказ.

        Собирая на газонах мусор, накалывая на палку бумажки, точно так же в голове он по крупицам собирал мысли, выстраивал их в лаконичные фразы, формируя стройные предложения, которые под стук литер, потом лягут на бумагу.

 

"... Эх, девчонки! Зачем, вы, тогда мне повстречались в этом заброшенном поселке? Зачем тогда пошел с вами? Захотелось молодух? Да, нет, если бы не Анька, тогда я, наверное, и не мучался сейчас. Это все она... Ну, перепихнулись бы с ней, и все. Зачем она на следующий день пришла, да еще сестру притащила? Это она меня сделала таким... Но я же мог отказаться... Мог?... Ведь мог?... А не отказался... Почему, ведь знал, на что шел?... Захотелось испытать запретное?...Значит сам виноват, а не Анька?... А другой мужик, интересно,  на моем месте отказался бы?..."  - Вадим на минуту остановился и задумался в который раз над одним и тем же вопросом, почему, он нормальный мужик, всего один раз вкусив запретного плода, превратился в, одержимого безответной любовью к малолетним девочкам, онаниста с неосуществимыми фантазиями в голове?  Почему он променял материальное благополучие и  нормальную жизнь на   эти фантазии и мечты?

        "... Нет, надо снова собраться с мыслями... Но что мне писать о той маленькой девчушке?... Плоская мальчишеская грудь с едва припухшими сосочками... Узкие детские бедра... Нежный шелковистый лобочек без единого волосика... Округлый мягкий животик с маленьким соленым пупочком посредине... Узенькая невинная щелочка, обдающая ноздри сладко-молочным ароматом...

Наверное, действительно, придется применить эти банальные фразы, чтобы описать то, что я видел, то, что я чувствовал... То, что чувствую сейчас..."

       Грохот опрокидываемого в мусоровоз контейнера, доносившийся из соседнего двора, вывел Вадима из оцепенения, застывшего с метлой наперевес посреди газона, словно   памятник  труженикам коммунального хозяйства. Он поспешил к контейнерам.  Через 15 минут, собрав последний мусор, рассыпавшийся  при  погрузке в мусоровоз, он снял рукавицы и поспешил в подвал. Навязчивое желание именно сегодня закончить рассказ, заставило его торопиться, ведь до прихода сантехника оставалось чуть больше 3-х часов.

 

             *      *           *

 

       Катька, как и следовало ожидать, осталась недовольна тем, что ее старшая подруга "отшила" от молодого офицера, предложившего провести с ним ночь. Она ушла одна, даже не попрощавшись.

     Проводив до дома двух других подруг, мы с Анькой вернулись домой. Я вскипятил чайник и решил выпить крепкой заварки, чтобы выгнать алкоголь, который мог опозорить меня перед девчонкой. Не хотелось, добравшись до постели отрубиться мертвым сном, оставив Аньку слушать мой храп. Меня очень обрадовало соблюдение деревенской девчонкой элементарной гигиены, когда   Анька разведя из моего чайника теплой воды в кувшине, убежала на двор.

      - Ты только не входи  -  я буду раздеваться, - сказала она в дверях комнаты.

       Ну, и дуреха, эта Анька. Чего она стесняется, ведь через пять минут мои руки сожмут яблочки ее упругих грудок, а мой хуй начнет свой танец внутри  ее узкой пизденки.  

     - Раздевайся и гаси свет, - по-деловому, словно  жена,  сказала она, разрешив мне войти в комнату.

      - А как же стриптиз,  - пошутил я.

       - Ты, что ли будешь показывать?

     - Нет, я думал, ты.

       - Это, пусть тебе городские бляди стриптиз показывают, а у нас...

      - Значит стесняешься меня? - перебил я.

      -Кто? Я?!!! -  возмутилась Анька, видимо я задел ее за живое.

      - Ладно тебе. Я пошутил.

      Погасив свет я юркнул под одеяло и тут же почувствовал, как ко мне в объятиях прильнуло горячее девичье тело, а пушистый треугольник ниже живота, прижался к моему бедру. Мой хуй вскочил как солдат по стойке "смирно", готовый во всеоружии к сексу с Анькой. Слившись с ней в поцелуе, я почувствовал, как разомлела она в моих руках, ощутив,  уткнувшуюся ей в живот, окаменевшую плоть. Перевернувшись на спину, она широко развела ноги.

      - Вадим, ну, давай! Залезай на меня сверху...

После такого приглашения, долго ждать меня ей не пришлось. В мгновение ока, отбросив в сторону одеяло, я оказался над ее телом, ощутив, как ее настойчивая рука, тянет мой хуй к влажной расщелине.

       Тремя толчками я вогнал свой кол  в податливую скользкую глубь. Анька застонала и начала возбужденно дергаться бедрами. Нависнув на локтях над телом Аньки, я начал мощными ударами вколачивать член глубже и глубже внутрь ее тела, в самую матку, мгновенно почувствовав ответную реакцию в виде закинутых на мою спину девичьих ног и тисков вспотевших бедер. Я даже испугался, когда услышал, как она громко начала кричать, словно ей было больно. Но это были вскрики наслаждения, пронизавшего насквозь ее молодое тело. Обхватив руками Анькины  плотные ягодицы, я продолжал двигать поршнем внутри ее тела, не обращая ни на что -  ее крики только подстегивали меня. Вдруг Анька, вся  напряглась, и как  в агонии, выгнула навстречу тело дугой, вцепившись ногтями в мою спину. Тут же ее пробила мелкая дрожь, известившая о наступлении мощного оргазма. Спустя несколько секунд я, продолжая трудиться на расслабленном безвольном теле,  почувствовал, что уже сам готов кончить. Вытащив быстро свой распухший член, я со стоном разрядил в темноту заряд спермы, стараясь метить ей на грудь и живот.

      - Как ты там? - спросил я через несколько минут, когда успокоил дыхание. - Тебе хорошо? А то я испугался, когда ты начала кричать?

     - Нет, все нормально, - тихо ответила Анька. - Все хорошо.

     - Правда?

       - Да, Вадик. С тобой очень хорошо...

     Потом мы лежали молча еще несколько минут. Я ласково и нежно поглаживал ее маленькую, продолжающую оставаться твердой,  грудь, ощущая под ладонями твердые возбужденные соски.

     - Вадик..., - сказала она и замолчала..

      - Что?

     - Вадик, скажи, а с кем тебе лучше? Со мной или с Катькой?

      - Знаешь, Аня, вы обе отличные девчонки, но с тобой, все-таки лучше - сказал я, очевидно, все же соврав, потому что с Катькой было все как-то иначе.  С ней к обычному возбуждению добавлялась мысль о том, что совершаешь запретное, что ебешь едва созревшую малолетку. С Анькой таких  ощущений я не испытывал.

    - А почему лучше? - допытывалась она.

     - Потому что ты более опытная, у тебя лучше получается...

    - Но зато у нее там все узкое и плотенькое. С ней же должно быть приятней...

    - Ну, Ань, ты прямо эксперт-гинеколог, - пытался отшутиться я.  - Ты что, считаешь, что для мужика главное пиписька? Главное, чтобы человек был хороший.

    - А что, Катька плохая?

     - Да, нет! Катька хорошая, но ты лучше, - я повернулся и, чтобы прекратить глупые вопросы, поцеловал ее долгим поцелуем  в губы.

Оторвавшись от ее губ, я отодвинув с шеи девчонки сбившиеся волосы, начал нежно целовать ее за ухом, постепенно перемещаясь к плечам, а от них к плотным яблочкам груди.  Анька сначала лениво с неохотой, а потом  с каждой минутой все более страстно начала реагировать на мою ласку. Дыхание ее участилось, тело немного напряглось, а когда я обхватил ртом твердый сосок и пощекотал его языком, она застонала, вновь готовая к любовным играм. Это было конечно здорово, что девчонка возбудилась, если, конечно не принимать во внимание то, что  мой истрепанный за вечер хуй ни в какую не желал идти на новые подвиги, а просить Аньку взять его в рот, если она сама не могла догадаться, я не хотел.

        Это все чертова водка. Это из-за нее мое мужское достоинство не желало реагировать на соблазнительное 16-летнее тело.  Надо было или выпить еще, или не пить вовсе. Я знал, что в таком состоянии, когда весь кайф уже выветрился, а новой "инъекции" нет, вряд ли мой дружок будет способен обрести достаточную для секса твердость,  тем более в такую плотную молоденькую пизденку даже полутвердое мясо наполовину возбужденного мастурбацией члена, мне все равно втиснуть не удастся. Поласкав какое то время упругие груди, я медленно, едва касаясь губами шелковистой кожи, начал перемещать ласки ниже, на ее живот, все еще влажный от спермы, и еще ниже к бедрам и пушистому лобку. Когда я осторожно раздвинул ее ноги, чтобы,  наконец, добраться до ее возбужденной щелки и попытаться языком и ртом подменить, объявивший  забастовку,  орган, она нежно, но в тоже время настойчиво попыталась отстранить мою голову. Деревенская девчонка, считающая в порядке вещей доставлять удовольствие возбужденным мужикам своим горячим ротиком,  позволяя им "вафлить" себя, часто неделями немытыми вонючими хуями, никогда, кажется, не предполагала, что мужчина может тоже, вот  так ртом дарить наслаждение женщине.

    - Не надо, Вадим,  - сказала она. - Мне не хочется, что бы ты так делал. Лучше ложись сверху.

    - Подожди, Ань, не торопись... Я хочу, чтобы тебе стало приятно...  Тебе никто никогда не делал там языком?

     Анька отрицательно мотнула головой. Вряд ли здесь в деревне, кто-нибудь из ребят смог бы, преодолев барьер ханжеских запретов, отважиться на такие ласки. Я, помню, сам, будучи воспитанным  в духе марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма,  долгое время  живя с Ленкой, не мог решиться на это. Это сейчас, когда всем стали доступными всякие там порно-журналы и эротическая литература, когда в кинотеатрах можно стало, наконец, смотреть  фильмы, не секвестрированные безжалостными ножницами цензоров, до нас, выросших в государстве, где "секса нет", с большим опозданием дошло, что в интимных взаимоотношениях не может быть никаких запретов, а оральный секс, вовсе не является извращением.

        Но в те времена, для провинциальной молоденькой 16-летней девчонки, было в диковинку такое поведение взрослого мужчины, решившего языком поласкать, ее,  так сказать, срамные места.  Однако, отдавая ему, то есть мне, свое тело, она после небольшого препирательства не могла, да и не хотела  возражать против моего желания. Раздвинув двумя пальцами створки, я медленно и нежно начал облизывать упругие закоулки горячей раковины, то заглубляя язык в узкую дырочку, то жестко толкая его о твердый столбик набухшего клитора. Аньку охватило жуткое возбуждение. Она снова громко застонала, а бедра начали совершать похотливые толчки. Вдохнув аромат горячих девичьих соков, ощутив языком их ни с чем не сравнимый  сладко-соленый вкус, я вдруг  почувствовал, что силы снова стали наполнять омертвевшее тело моего члена. С каждой минутой желание нарастало все сильнее и сильнее, все тверже и тверже становился он, но я не торопился, тем более Анька была уже почти готова  окунуться в новою волну оргазма. Ритмично погружая и вынимая в пульсирующее влагалище, сначала один, а потом два пальца, я сосредоточил все свои ласки  на  окаменевшем  бугорке клитора. И вот тут Анькино тело охватил дикий спазм. Она заорала. Голова ее в конвульсиях начала биться о подушку.  Схватив мою голову за волосы, она с неимоверной силой, чуть ли не ломая мне переносицу, прижала мое лицо к своей промежности. Из глубины ее лона мощными потоками ринулись целые ручьи горячих соков....

      Сознание того, что я сумел подарить  девчонке такое наслаждение,  переполняло меня гордостью, одновременно вызывая возбуждение, откликнувшееся, наконец,  сильнейшей эрекцией.  Опустившись на расслабленное после полученного оргазма тело, я быстро погрузил во влажную скользкую пизденку свой укрепившийся член и начал самозабвенно трахать разомлевшую Аньку. В начале ее тело никак не реагировало на мои старания, оставаясь таким же неподвижным и расслабленным, однако через минуту Анька вновь ожила. Сначала вяло, а потом все более энергично задвигались ее бедра в такт моим движениям. Как и в первый раз, я почувствовал ее закинутые ноги и плотный обхват потных бедер....     

 

            *         *            *

       В бодром стуке пишущей машинки сначала образовались паузы, потом ритм ударов снизился чуть ли не в два раза, а под конец щелчки стали с периодами  в 10-15 секунд, и  наконец смолкли.

     Вадим сидел, откинувшись на спинку стула с приспущенными штанами, слегка разведя ноги. Голова  его была запрокинута, словно он силился рассмотреть что-то на грязном потолке подвала, а правая рука быстро-быстро двигалась вверх-вниз по стволу разбухшего члена.  Дыхание его участилось, тело напряглось, глаза закатились, а движения руки слились в  мелкую импульсивную дрожь, которая через несколько секунд передалась в само тело. Он едва успел бросить на пол перед стулом листы старой газеты, прежде чем он хрипло застонал, а  из блестящей массивной головки члена порциями стали выпрыскиваться белые капли спермы, которые описав небольшую дугу в воздухе со стуком приземлялись на мятую газетную бумагу...

 

    Успокоившись, через какое-то время,  после внезапного  приступа онанизма, он подобрал с пола газету с, начавшими расплываться, каплями собственного семени, скомкал ее и положил в пакет, в котором обычно приносил на работу бутерброды, чтобы потом, по дороге домой выбросить в  мусор. Такое случалось с ним не раз, когда перепечатывая письма для Виталия, и  дойдя до описания какой ни будь эротической сцены, его тело внезапно охватывало дикое возбуждение, заставляющее найти выход энергии в отчаянной мастурбации. В этот же раз он как будто пережил снова те далекие волнующие мгновения, представив себя вновь в постели с Анькой. После такой   разрядки наступили тупые минуты полной апатии - делать ничего не хотелось, к тому же воспоминание о ночном инциденте, когда в подвал с яростью ворвалась невесть откуда взявшаяся девка, высказавшая все что она о нем думает, вызвало досадное чувство собственной никчемности.

       "Ну, а кто я, действительно, Кто?..." - думал он. - "Права  была эта девка! Сволочь я,  козлина, извращенец!  Вот я кто. На хрена мне все это нужно? Зачем мне все эти малолетки? Надо бросить все к черту, устроиться на нормальную работу, и жить как все люди. А я вместо этого сижу в этом грязном подвале, тайком от престарелых родителей печатаю на этой сраной машинке какие-то идиотские тексты, для такого же как я  извращенца...  "Лолита лейтенанта"... Роман... повесть... рассказ... Возомнил себя писателем... Какой я, к черту, писатель? Что я написал? Три поганых листка убогого текста я пытаюсь выдать за шедевр мировой литературы?... Нет, я действительно,  психически больной извращенец -педофил!... Девочки малолетки!... Меня, взрослого мужика, тянет на этих детей!... Нет, я самый настоящий педофил! ПЕДОФИЛ И МАНЬЯК!... Ведь у меня есть собственный ребенок, которого я видел всего несколько раз... Нет времени навестить собственного ребенка?... Конечно, сидя здесь и дроча хуй, как я могу найти для этого время? ... Нет, сейчас или никогда!... Надо порвать все эти бумажки в клочья, пойти домой, поесть, приготовленного мамой,  горячего омлета, выспаться, наконец, а потом...  Ну, можно сходить вечером на какой-нибудь концерт или в театр, или просто встретиться с друзьями и попить пивка... А все это, эти бумажки, этот подвал - все это забыть как страшный сон!  Надо начать жить нормальной жизнью..."

      Вадим резко встал, закурил, и начал широкими шагами нервно ходить из угла в угол. В эти минуты пробудившейся совести, он обычно, испытывая отвращение к самому себе,  рвал все напечатанные листы, зарекаясь, навсегда покончить с прежней жизнью...

Потом, спустя максимум полчаса,  приступ  самобичевания, обычно, отступал, а он,  осознавая безвольность собственного характера и досадуя, что вся работа пошла коту под хвост,     начинал собирать клочки бумажек, чтобы потом попытаться склеить их....

      В этот раз, он все-таки сдержал себя и не стал уничтожать плоды своего творчества...

    Чтобы успокоиться, Вадим вышел из подвала на улицу. Было около 7 утра.  Мимо дома по направлению к автобусной остановке спешили на работу не выспавшиеся прохожие. Отвращение к  жизни постепенно улетучилось,  он теперь жалел о том, что из-за собственной несдержанности,   потерял не менее 20 минут, за которые мог напечатать целый лист.  Быстро докурив сигарету, он решительным шагом спустился в подвал, закрыл изнутри дверь на щеколду и сел за печатную машинку.

     "И так... На чем я остановился?..."

 

          *          *             *

 

       Утром я проснулся в постели один. Анька уже одетая деловито суетилась на кухне, готовя завтрак, поэтому воспользоваться утренней эрекцией возможности не было, да и спала она почти сразу, как только я выбежал во двор по малой нужде.

    - Ну, как, Аня, спалось? -  спросил я, обняв сзади девчонку и положив руки на выступающие под блузкой холмики грудей.

     - Нормально. А ты как? Я сразу отрубилась, после того как кончила...

     - Я тоже.

      Быстро доев яичницу и запив завтрак чаем, я встал перед умывальником и достал бритвенный прибор. Анька,  пока я приводил себя в порядок,  успела вымыть посуду, застелить диван и даже подмести пол.

    - Ты такая хорошая хозяюшка, Аня. Вот бы если бы у меня была такая жена? - похвалил я ее, одевая военную форму.

     - А что, у тебя жена, разве, не моет посуду и не убирается?

     - Не мыла и не убиралась, - поправил я ее, ставя ударение на прошедшее время. - Конечно, мыла и убиралась. Только сейчас у меня нет жены. Мы развелись.

     - И что, у такого мужика нет бабы? - удивилась она..

    -  Почему? Есть...

     - И кто она?

      - Как кто? Это ты...

      Анька звонко рассмеялась:

     - Врешь, ты все. Я тебя серьезно спрашиваю.

     - А я серьезно отвечаю.  Я только недавно развелся...

     - Значит доступ к тебе свободен?

      - Да, пока вакансия не занята. А ты хочешь занять? - Я обнял девчонку за плечи и привлек к себе.

      - Пока я замуж не собираюсь, - ответила Анька, - А, это что, ты мне уже предложение делаешь?

       - Да, а что? - мой шутливый тон не давал девчонке всерьез воспринимать мои слова.

       - Да, я тебе, если хочешь, получше, чем я подберу среди наших девчонок. Тебе какие нравятся, помоложе или постарше?

     - Помоложе, как ты.

     - Да? Нужны молоденькие? - улыбаясь и хитро,  по-лисьи,  прищурив глаза спросила она. - А может еще моложе? Такие как Катька?

      - Да, и такие, как Катька, - поддержал я шутливый тон.  - А что? Катька уже вполне созрела. А моложе  у тебя нет?  Только Катька?

     - А ты, что извращенец? Зачем тебе моложе?

     - А потому, что ты меня к Катьке ревнуешь.

     - Вот еще,  - с напускным возмущением сказала она. - Было бы к кому ревновать. Это она тебя ко мне ревновать будет, да и сейчас, небось ревнует... 

       Сделав паузу, я сказал серьезным тоном:

       - Нет, Аня, Катька мне не нужна. Мне, Аня, ты нравишься. У меня такой как ты, классной девчонки, никогда не было.

      - Такие слова  ты всем девкам, с которыми трахался,  по утрам говоришь?

     - Нет, Аня, я говорю серьезно. Ты самая классная девчонка. -  Я обнял и поцеловал ее в уже накрашенные губы.

      Анька, откинув голову,  закрыла глаза и  страстно задышала, почувствовав, как  у нее во рту  встретились наши языки. Оторвавшись от моих уст,   потупив взгляд, она прижалась щекой к моей груди, и глядя куда-то в пол  тихо проговорила:

      - Мне  так, Вадик, хорошо с тобой... Так не хочется, чтобы ты уезжал......  

      - Мне тоже...  Мне тоже не хочется, - сказал я и замолчал, понимая, что все равно ничего невозможно будет изменить, что со дня на день его автомобили,  наконец, погрузят, и он навсегда уедет из этого маленького поселка.

       Анька тоже  молчала. Она зачем-то зажгла спичку и долго смотрела на пламя, пока оно не  добралось до  пальцев.  Обжигающий огонь спички  вывел ее из оцепенения. Она резко задергав рукой,  затушила пламя и, подойдя к кухонному столу взяла пачку с сигаретами.

      - Слушай, Вадим, ты никуда сегодня не торопишься?

     - Нет. А ты?

     - А мне сегодня на работу. Нужно быть в столовке через полчаса.

     - Ты, что, действительно там поварихой работаешь? 

       - Да, нет, я там кассиршей. Да, и то девки приврали. Я там после училища на летней практике.... - достав сигарету, она закурила. - Ну, что,  давай покурим, пока есть время?

    - Да, давай.

      Я достал из этой же пачки сигарету, закурил и сел на табурет.

     - Можно, к тебе на коленки?...

      Не дожидаясь ответа она, расставив широко, обтянутые узкими  джинсами, ноги,  села верхом мне на отглаженные штаны, обхватив мои бедра. Выпустив струю дыма мне в лицо,  Анька снова заговорила прежним шутливым тоном:

      - Ну, что, Вадим, ты мне правду сказал, когда говорил, что тебе молоденькие девчонки нравятся? Правду?

     - Правду.

    - Я же говорила, что ты развратник,  -  она игриво потрепала меня за нос. - Старый развратник. Вот кто ты.

      - Не такой уж и старый.

    - А для молоденьких девчонок старый...

      - Не старый, а опытный.

      - Опытный, говоришь? - она нежно схватив меня за обе щеки, заглянула мне в глаза. -  Да, опыт у тебя есть. Это точно. Я  с тобой целых три раза кончила... А Катька с тобой сколько раз кончила?

    - Ну, вот, опять ты про Катьку. А говоришь, что не ревнуешь.

     - А вот и нет,  -  улыбнулась она, прикусив нижнюю губу. - Я тебя о Катьке спросила, потому, что она младше меня. А тебе, говоришь, молоденькие нравятся.  Ну, и сколько раз она кончила?

    - Не помню. Кажется два,  - докурив, я  обнял обеими руками  плотную  Анькину попку.

     - А ты сколько раз спустил.

    - Тоже, кажется, два... Это, что допрос?

     - Ага... - она лукавым оценивающим взглядом смотрела мне в глаза. - Вот, хочу узнать, что бы ты делал, и сколько бы раз спустил, если бы тебе  пришлось бы выебать девчонку, еще моложе, чем Катька.

      - Куда же еще моложе? Катьке и так всего 13 лет. И за Катьку посадить могут, а ты говоришь моложе...  Если моложе, то обязательно посадят...

     - А если не посадят?

     - Ну-у-у, если... - протянул я. - Если бы, кабы......

      - Ну, если не посадят, то выебал бы?

     - Ну, если не посадят, то, наверное попробовал бы... И то смотря какой возраст... Ну, понимаешь... Ну если 12 лет, то, я слышал, что еще можно, и то все зависит от того, как она развита... А младше?... Ну не знаю... Наверное...

     - Ну, а если 11 лет, то не выебал бы? - перебив мои рассуждения вслух,  спросила она.

    В тот момент я воспринимал весь наш диалог не более, чем обычное дурачество, поэтому, когда она задала мне этот вопрос, я не подозревал, что ему последует продолжение. Не чувствуя   ни какого подвоха, я тогда ответил шутя:

     - А, почему, не выебал? Наверное, выебал... Главное, чтобы ты мне потом передачи в тюрьму носила. 

       Вот этот шутливый  ответ оказался роковым в моей судьбе. Много думая над тем, с какого момента изменилось все мое отношение к жизни, я с высоты прожитых лет могу с уверенностью сказать, что именно в эти секунды на кухне решилась моя судьба. Ответь я тогда по-другому,  даже шутя, вроде: "Одиннадцатилетняя для меня, все равно что для тебя 7-летний пацаненок. Ты бы стала с таким чирышком трахаться? А мне, зачем предлагаешь?"   Такой ответ вряд ли заставил Аньку,  не только предпринимать какие-то дальнейшие действия, но и отбил бы охоту продолжать разговор на эту тему. Однако произошло то, что произошло. Отправная точка была поставлена, причем собственноручно. Правда в этот день, позже, была пройдена еще и вторая точка,  именуемая на языке летчиков, точкой принятия решения, после которой, набирающий на взлетной полосе скорость самолет уже нельзя  затормозить, чтобы отменить полет. И конечно, продолжая придерживаться летной терминологии, потом была преодолена и точка возврата  после которой остатка топлива на самолете уже не хватит, чтобы вернутся на прежний  или запасной аэродром, и он может лететь только вперед до пункта назначения.   Это было все потом. Чтобы не заскакивать вперед, постараюсь быть  последовательным   в описании  событий того летнего погожего дня. И так...

      Анька, услышав такой ответ, заулыбалась и слегка потеребила мою выбритую щеку:

     - Противный ты... Извращенец... - слова  эти были сказаны ей очень ласково.

 После них она прильнула с поцелуем к моим губам.

      - У меня после трех часов   будет перерыв. Я хочу подойти к тебе, - сказала она,  - Где тебя можно найти в это время?

     - На складе, где же еще,   - опять я  не мог предположить, что она припрется ко мне на склад, не для того, чтобы просто встретиться и в очередной раз поцеловаться, а с совсем иными планами.

 

   --- --- ---

 

      День выдался, как и накануне, жарким - на небе не было видно ни единого облачка. Узнав, что машины я смогу загрузить не раньше чем через три дня, я, в очередной раз поругавшись с кем-то из отдела сбыта заводика, напомнив при этом, что по их вине пострадала боеготовность доблестных Вооруженных Сил, сел в тени на скамеечке и достал книгу. Книга была не очень интересная - я ее перед командировкой взял в полковой библиотеке. Она меня тогда привлекла только обложкой и внушительным объемом, а сейчас я даже не могу вспомнить ни автора ни названия, помню только то, что в ней рассказывалось  об эвакуации в войну из Украины на Урал какого-то завода. За эту командировку я осилил почти полкниги. Мог бы и больше, но обычно, прапорщик - начальник склада увидев меня за чтением, неадекватно реагировал на книгу в моих руках, считая, что кроме чтения есть гораздо более приятное времяпрепровождение. Обычно он предлагал скинуться на бутылку-две, и сам ехал в магазин на своем стареньком скрипучем велосипеде. В этот раз он предложил мне устроить пивной день.  Пиво в этом городке?... Откуда... Единственная облупленная палатка с надписью "Пиво"  неизвестно, какое время на замке...  Нет, все-таки бог иногда вспоминает о таких забытых городках, посылая иногда туда, словно манну небесную, маленькие приятные сюрпризы в виде  привоза из райцентра  целой бочки пива.  Отказываться  в такую жару от предложения  попить пива выглядело бы со стороны, по меньшей мере идиотизмом.  Взяв деньги, прапорщик пристегнул к багажнику велосипеда невесть откуда взявшуюся  5-литровую канистру   и уехал с обещаниями, несмотря на очередь, вернуться очень скоро.

      Минут через сорок, мы уже сидели за столом в беседке и пили пиво с воблой, разливая в пол-литровые банки, и разговаривали о жизни, а еще через пол часа мы, продолжая попивать, играли в карты в обыкновенного "дурака".

     Анька пришла, когда пива канистре оставалось  меньше одной трети. Причем она пришла не одна, а с какой девчонкой.  Стоя, уже на территории складов  возле ворот с будкой охранника она, вероятно  глазами искала нашу беседку,  к которой отправили ее на входе.

      - Гляди, это не к тебе твои зазнобы пришли?  - Спросил прапорщик, - наверное, соскучились по тебе.

Я вышел из беседки, свистнув, привлек ее внимание и замахал рукой, приглашая  Аньку с подружкой присоединиться к нам.

     - Знакомьтесь, это моя сестра, Вика, - сказала Анька, представив нам свою спутницу,  на вид лет двенадцати.  

       К этому времени, я,  абсолютно забыв про наш утренний разговор, приглашая девчонок за стол, лишь мельком  глянул в сторону Вики. В этот момент я даже не мог представить, что....

                   ...Но, расскажу все по порядку...

    Прапорщик принес третью пол-литровую банку - больше у него не было, поэтому разлитое пиво сестрам пришлось пить по очереди.       Спустя минут двадцать, Анька позвала меня из беседки поговорить тет-а-тет.

    - Ну, как тебе Вика? - первым делом спросила она.

     - Нормальная девчонка, а что?

      - Нравится тебе?

    - Что нравится? Пиво или Вика?

     - Слушай, ты можешь, хоть несколько минут быть серьезным? - спросила раздраженная моим веселым настроением, Анька. - Я должна  тебе кое-что сказать.

     - Все. Я уже серьезен.

     - Короче. Я не знаю. Понял ты или нет, зачем я задавала тебе утром вопросы про молоденьких девочек…. Не знаю... - Анька закурила и нервно сделала две затяжки.

     Видно было, что она немного нервничает. Глядя на нее, я понял, что сейчас не время для шуток, если я, конечно, не хочу поссориться с ней.

      - Так вот,  - продолжила она более спокойно, увидев, что я прекратил улыбаться. - У меня есть к тебе одна просьба.

    - Какая?

     - Ты можешь выебать мою сестру?

    - ЧТО-О?!!! -  мое удивление было искренним, ведь услышать из ее уст такое...

     Нет, действительно,  в тот момент я не ожидал от Аньки услышать это... У меня даже в голове не укладывалось, что Анька может на полном серьезе попросить меня это!!!

     - Ничего! Что слышал!!!  - раздраженно сказала она.

     - Ты что, шутишь, что ли? Зачем тебе это?...

     - Нет, ты ответь, можешь ты или нет?!!!

    -  Конечно могу. Только ты объясни, зачем тебе это.

     Слова "Конечно могу", я сказа чисто автоматически,  а теперь спустя годы начал понимать, что по сути своей, они оказались началом того рубежа, пройдя который, отступить уже становится невозможно. Сейчас-то легко моделировать ситуации возможного развития событий. Положим, сказал бы я ей тогда "Охуела что ли?", и больше, наверное, ничего и не было. Как не было того памятного вечера, не было бы всех этих ночных бдений, неосуществимых фантазий. Да, впрочем, не было бы и этого рассказа.

       Почему я инстинктивно сказал "Могу"? Неужели я на подсознательном уровне еще тогда готов был  трахать малолетку? А другие мужики на моем месте ответили как?...  Это, что, у меня в мозгах уже на тот момент было заложено?

      Ответов на эти вопросы  я  и сейчас найти не могу.

      Анька, тем не менее, продолжала:

      - Тогда, слушай все по порядку, что бы ты не таращил такие круглые глаза. Так, вот.  Через два дома от нас живет веселенькая семейка придурков. Она - пьяница, он - пьяница, сын - распиздяй, и тоже пьяница. Жрут водку целыми днями, даже не знаю, куда у них столько влезает и откуда у них на водку деньги берутся... Но не в этом дело. У нас все пьют... Эти же, помимо того, что пьяницы, еще и полные шизы. Ну, ты можешь представить, чтобы сын ебал свою мамашу?....

      Я от удивления выпучил глаза:

      - Ебет свою мать?  Он, чего, ебанутый?

      - Да, нет, с виду вроде бы нормальный.  Я то сама не видела, но все в округе говорят, что ебет, потому что у отца уже давно не стоит, а сын молодой, но пьянь. С ним ни одна девчонка не будет, вот он свою мамашу и...

       - Ладно, Ань. Я, конечно, охуеваю от вашего городка. Один мамку ебет, другая  мужику собственную сестру-малолетку в постель подсовывает. Ты мне лучше вот, что скажи, зачем тебе нужно, что бы я выебал твою сестру??

    -  Ее, между прочим, Вика зовут.

      - Знаю, ты говорила. Лучше скажи, зачем мне твою сестру ебать?

     - Вот ты не дослушал, а задаешь вопросы. Дело в том, что Колька, их сын, уже однажды пытался изнасиловать Вику. Совершенно случайно получилось так, что мимо шли мужики. Они увидели, как он затаскивает в дом Вику. Она как раз из школы возвращалась. Ему, конечно, пиздюлей по полной программе наваляли, но в ментовку не сообщили - чего с него возьмешь - пьяный в дымину - скажет, что он ничего ей не сделал... Так, если бы это было только один раз! Второй раз он прямо к нам в дом приперся. Вика была одна. Хорошо, что он опять пьяный был, а Вика сообразила - горячим утюгом его по башке охуячила, и  убежала к соседям. Его опять отпиздили за милую душу... А ему по хую!... Сейчас ходит - ухмыляется. Если меня встретит, говорит: "Все равно, я твою сестру выебу!"... А что, скажи, делать Вике, если она уже не знает куда деваться?...

    - Ну,  какие проблемы!   Покажешь мне его. Я ему яйца вырву, так что он всю жизнь сам от баб будет бегать...

    - Вырвешь, говоришь?... Все такие смелые!... Я, вон,  своим знакомым ребятам рассказала. Они его отпиздили так,  что он в больницу на неделю попал. Только толку никакого. Ему все по хую... А парней моих знакомых в ментовку забрали. Всю ночь мурыжили, а потом всем по 15 суток дали.

    - Одно дело отпиздить, другое -яйца вырвать!...

      - Ну, тебя посадят, а дальше что?

     -  А так меня не посадят, если я твою сестру выебу. Сколько,  говоришь ей лет?

       - Одиннадцать.

     Я присвистнул от удивления:

     - Вот, видишь, она совсем еще ребенок.  А этого пиздюка надо на всю жизнь евнухом сделать, тем более я не местный, могут и не найти, а то и вообще искать не будут...

     - Нет, Вадим, - решительно сказала Анька. - Оставь это!... У меня есть другие мысли... Дело даже не в том, что мы ему яйца вырвем...  Понимаешь, после всех этих домогательств, Вика стала такой нервной... Она теперь на всех ребят волком смотрит - всех боится... Это он ее довел!... Я боюсь, что девчонка совсем пропадет. Станет какой-нибудь лесбиянкой. А, если, сделать,  как я задумала, она изменится, станет нормальной.   Ты бы выебал ее и все... Ведь ты опытный, взрослый, сможешь сделать это аккуратно... У меня просто нет на примете никого,  кто мог бы ее  так, как ты сделать... У тебя это....  Ну, мне кажется, она станет тогда нормальной девчонкой...

     - Ты, что, окончательно это решила? А она об этом знает?

     - Конечно, я ее убедила. Она готова. Только, ты с самого начала будь с ней поласковей...

     Я закурил еще одну сигарету:

       - Нет. Я охуеваю от вас...- я сделал паузу и снова переспросил – Так,  сколько- сколько ей лет?

     - Одиннадцать, говорю... Но ты сам видел - она уже вполне созрела. У нее месячные около года назад начались.

     Я нервно курил, пытаясь собраться с мыслями. Обильное возлияния пивом мешало нормально думать, а внутренний голос советовал пустить все на самотек - будь,  что будет...

      - Эй, вы там! Хватит ворковать - крикнул прапорщик. - Идите сюда... Малой  то  пиво можно наливать?

      - Можно! - крикнула в ответ Анька.

      - Сейчас, идем! - вторил я ей.

       Она, взяв меня под руку, повела за угол склада. Там, вне поля зрения посторонних, она обняла меня и подставила раскрытые губы для поцелуя. Обнимая прижавшееся ко мне  гибкое тело, я ощутил возбуждение, которое для Аньки не осталось не замеченным. Проведя ладонью по моей ширинке, она  лукаво поглядела мне в глаза:

      - Вот, видишь, какой он у тебя смелый, -  сказала она, имея в виду мой восставший член. - Меня прямо здесь,  на складе захотел...

       Я улыбнулся в ответ.

      - Соскучился по тебе, наверное...

       - Ничего, ему сегодня вечером скучать не придется. Правда? - немного отстранившись  спросила она. - Ну, как, Вадим, ты согласен?

     - Знаешь, Ань, мне хочется  только с тобой. Если честно, то мне не нужна ни твоя Вика ни Катька, ни кто другой. Понимаешь, Аня, ты мне очень нравишься...

       - Это что, надо понимать,  как признание в любви? - Анька все также лукаво улыбалась, глядя мне в глаза.

Действительно,  мне в этот момент никого  кроме Аньки был не нужен. Может, кому-то    читая эти строки хотелось, чтобы я написал, что я, услышав такое предложение лишить невинности 11-летнюю девочку   из уст ее 16- летней сестры дико возбудился, представив, как будет происходить процесс.  Но это было не так. В те минуты я меньше всего хотел  превратиться в "гинеколога-дефлориста" (название придумал я сам), коим меня хотела выставить перед Викой Анька.  А вот, сама Анька!...  Вот,  Анька  - это была единственная девчонка, которую я желал. Была бы моя воля, я забрал бы ее с собой в часть...

    - Не знаю, любовь ли, это, Ань,  - ответил я на ее вопрос. -   Просто ты мне очень нравишься. Вот если бы ты уехала со мной, то наверное... Наверное, мы бы полюбили друг друга...

     Она снова обняла меня и в задумчивости  прижалась щекой к моей груди.  Я почувствовал, что, затронув любовную тему,  ушел от прямого ответа  на предложение трахнуть Вику и  поставил Аньку в неловкое положение,  когда снова задавать вопрос о Вике ей было неудобно.  Что мне оставалось делать? Сказать Аньке,  что отказываюсь? Значит, тогда она почувствует себя как последняя дура, доверившаяся мне. А как потом она будет выглядеть перед Викой? А сама Вика, которую она, думаю не один час уговаривала пойти на этот шаг?...  Ну, тогда остается только согласиться, ведь, если  я буду продолжать  сомневаться, Анька может подумать, что я попросту кочевряжусь, набивая себе цену.

    -  А на счет Вики, Аня, я тебе так скажу. Ты права. Я постараюсь сделать все очень аккуратно... Я постараюсь, чтобы ей было ...

Анька не дала договорить мне.

      - Вадик, Милый! - она  искренне обрадовалась и даже запрыгала, как маленькая девочка, а потом повиснув мне на шее прижалась с горячим поцелуем. - Я так рада,  что ты согласился!  Я сделаю для тебя все!...

     - Все не надо, - ответил, я тоже в мыслях радуясь,  что наконец пересилил себя. - Мне нужна только ты.

     - Я с тобой останусь ночью. Хорошо?

    - Хорошо.... Только, Аня, я не представляю, как мне вести себя с Викой.

      - Я тебя понимаю... Мы сейчас пойдем, попьем пива. Ты говори с ней как с взрослой, хорошо? А вечером тогда, я постараюсь ее подготовить...

      - Ладно, идем в беседку,  а то нам ничего не достанется...

      Только теперь, после разговора Аньки я рассмотрел Вику. Она была вполне миловидной девочкой.  Чуть вьющиеся короткие волосы с челкой, постоянно спадающей ей на глаза, обрамляли  личико с кругленькими  щечками и по-детски пухлыми губками,  слегка подкрашенными перламутровой помадой, делающую ее чуть взрослей своих одиннадцати лет. Ее фигурка и формы уже нельзя было назвать детскими, но они еще не сформировались даже в подростка.

      - Ну, что, нашушукались, любовнички? - улыбаясь спросил прапорщик. - А мы тут с Викой в "дурака" режемся и пиво ваше пьем.

     - И кто дурак?  - спросил я,  садясь на скамейку напротив Вики. -   Вике удалось  обыграть матерого прапорщика?

     Вика в ответ отрицательно помотала головой.

       - Куда ей выиграть у меня. Даже у Вадима кишка тонка.

       - Да, уж, откуда у нас толстые кишки. Это только у прапорщиков на казенных харчах кишки толстеют, - в шутку ответил я, наливая себе уже теплое пиво, и обратился к девчонкам. -  А вам, девочки, еще надо куда-то сегодня идти? Может,  пошлем товарища прапорщика за пивом?

       - Мы бы с удовольствием, но мне еще надо на работу показаться, - с сожалением в голосе сказала Анька. - Так что, компанию вам мы составить не сможем.

      -  Жаль, что  девчонки такие хорошенькие нас покинут. Они мне так понравились, - покачав грустно головой, сказал прапорщик.

      - Что, на девушек молоденьких потянуло старого вояку? - продолжал шутить я. - У самого, небось одна кожица в штанах осталось, а он на молодых засматривается.

     Вика, услышав мою шутку, прыснула в банку с пивом и засмеялась. Я был рад,  что своей плоской шуточкой развеселил девчонку, хотя  пристыженный прапорщик остался не очень то доволен:

       - Вам, молодежь, хорошо смеяться над старшими людьми. Сами не заметете, как годы пролетят и  такими же как я станете, - поняв шутку, ответил с улыбкой прапорщик, и попытался забросить обратно на лысину,  слетевшую от ветра прядь волос.

     - Со шкуркой в штанах? - спросил я.

      Тут уже, глядя на глупый вид подвыпившего начальника склада, засмеялась и Анька.

     Посидев с нами еще минут 15-20 девчонки ушли. Проводив их до ворот,  я смотрел вслед двум стройным фигуркам, про себя заметив, что, обтянутая, как и у сестры, джинсами, попка у Вики гораздо  круглее, чем у Аньки,  маленькая, плотненька  и соблазнительная.  Анька напоследок предупредила меня, что они с Викой придут ко мне к 7 часам вечера.

 

 

         Время до вечера тянулось томительно долго. Я сходил в магазин, отстоял очередь за колбасой сомнительного качества, купил сухого вина, хлеба, майонеза, сигарет. Дома я убрал холостяцкий беспорядок, подмел пол, вымыл посуду и решил приготовить салат и что-нибудь на ужин. Еще я решил побриться - за день щетина отросла и стала снова колючей.  Эти хлопоты не могли отвлечь меня от мысли, что мне предстоит сегодня вечером. При этом никакого возбуждения я не испытывал, да и как я мог его испытывать, если я должен исполнить механическую роль дефлоратора. В голову все время лезли медицинские термины: дефлорация, пенетрация, эрекция, потенция, к тому же я  все время думал, как я должен вести себя с 11-летней девочкой, какие слова говорить, в какой момент перейти от слов к делу.

       Время подбиралось к семи часам. Согласившись на Анькину безумную авантюру, я, честно говоря, еще надеялся, что Вика в последний момент не согласится прийти. Тогда  у меня свалилась бы гора с плеч, а, если честно, то я даже побаивался, предстоящей встречи.

        Но, чему быть, того не миновать. Чуть позже семи вечера, я услышал шаги по деревянным ступенькам порога и стук в дверь. Хорошо, что они немного опоздали, потому что прямо перед их приходом я вдруг вспомнил, что забыл про вазелин, который, учитывая возраст Вики,  мог бы понадобиться. Я открыл сестрам дверь.  Анька была одета, как и вчера в джинсы и блузку, а вот Вика была в джинсовой юбочке  и футболке на голое тело.

       Прежде всего, я пригласил своих гостей за стол вместе поужинать. Анька, оказывается, принесла с собой бутылку водки, однако помня о том, какую  накануне злою шутку с моей потенцией сыграла она, я не стал себе наливать больше 150 грамм. Девчонки же под мою нехитрую еду пили сухое вино. Почти целый час мы сидели и болтали о всякой ерунде. Вика вначале чувствовала себя неловко и испуганно, однако потом разговорилась. Сестры, будто забыли о цели визита, а я не хотел менять русло разговора, тем более на дворе в это время еще светило солнце, люди вовсю еще суетились  на соседних дворах и  бродили по улице, так что  ни о каком сексе думать не хотелось.

      Однако в какой-то момент Анька, словно спохватившись, взглянула на часы:

     - Ой, мне скоро надо будет уйти. Я потом вернусь.

     Это был, словно знак тому, что мне нужно начинать активные действия. Но как? Вика сидела рядом. Слова сестры ее только напугали, и теперь на ее лицо вернулась печать тревоги. Мне казалось, что она надеялась, что сестра возьмет ее с собой. Я тоже испытывал дискомфорт, не зная, каким образом я смогу всего  за один вечер расположить к себе эту 11-летнюю девочку...

      - Вадим, можно тебя на минуточку? - Анька встала из-за стола и, открыв дверь во двор, поманила пальцем. - Вика, мы сейчас придем.

      -  Ну, чего ты сидишь как истукан! - зашипела шепотом она на меня. 

       - Я, Аня, честно,  не знаю, что мне делать.

       - Он не знает, что делать! - с иронией в голосе передразнила она. - Сидим уже целый час за столом, а он не может даже обнять девчонку!

      - Ань, подожди... Я объясню... Видишь, она стесняется, я боюсь, что она...

     - Он боится! - перебила она. - К тебе девка пришла ебаться, а  ты боишься ее обнять?  Что, я тебя учить должна? Сядь к ней ближе и обними, а потом начни гладить. Понял?

      - Понял, - виновато улыбаясь, ответил я.  

         Я чувствовал, что выгляжу полным идиотом в глазах 16-летней Аньки, которая  учит меня, взрослого мужика, словно неопытного мальчишку,  как  надо вести себя с девчонками.

      - Чтобы сейчас же обнял ее и начал ласкать ее!  Зачем, по-твоему, я заставила ее юбку, а не джинсы одеть?

     - Ладно, Ань, не обижайся на меня, - я привлек Аньку и попытался поцеловать.

       Она мягко отстранилась, но, уже не злясь на меня, спокойно сказала:

        - Ты лучше не меня, а Вику целуй.

      - А ты, Ань, тоже помоги мне. Начни говорить ей при мне что-нибудь по теме...

       - Ладно, скажу, только ты давай начинай, а то я должна ее домой до двенадцати  отвести. 

     Мы вернулись со двора к одиноко скучающей Вике. Я сел на диван поближе к ней и разлил по стаканам остатки сухого вина.

       - Ну, девочки, давайте выпьем за ваше здоровье, - подняв стакан, выдал я тост. - И, что бы у Вики поскорее решились все ее жизненные проблемы... Вика, ты умеешь пить "на брудершафт"?

     Вика кивнула, и мы, сплетя локти, залпом осушили стаканы.

     - После этого тоста обычно целуются, - сказала Анька и толкнула меня в бок.

 У меня появился повод обнять Вику за плечи:.

     - Точно, точно! Надо обязательно поцеловаться,  -  подтвердил я Анькины слова.

       Вика, вначале, стесняясь, немного противилась, но потом расслабилась и подставила свои губы. Как только я коснулся их, во мне что-то перевернулось.  Теплота прижатой к моему бедру  голой ноги, мягкая податливость неумелых губ, слабый аромат дешевых духов, смешанный с молочно-луковым запахом ее влажного ротика неожиданно вызвали сильное возбуждение, которое отозвалось сладким спазмом внизу живота. Какие к черту табу, какие моральные принципы, если рядом сидит девчонка, имеющая твердое намерение отдать тебе свою девственность?   Может так действовала водка, но с этого момента мне стало все равно, что могли бы подумать обо мне окружающие, узнав, что я буду трахать 11-летнюю Вику. 

     - Если бы я не была такая добрая, я ни за что не позволила бы тебе целоваться с Вадимом, - прокомментировала Анька.

Вика, услышав это,  оторвалась от моих губ, стыдливо опустив глаза  и покраснев от смущения.

     - Не слушай ее - она просто ревнует, - успокоил я соседку.

     - А, почему бы мне не ревновать к такому парню? Меня может еще и жаба душит, что Вадим сегодня с тобой будет, - улыбаясь сказала  Анька и добавила: -  У меня, между прочим,  глядя на вас вся пиписька стала мокрая. А у тебя мокрая?

Вика покраснела как рак:

       - Дура, ты Анька! Вот сейчас уйду и все... - сказала она, но ощущая мою руку у себя на плече,  уходить, явно, не собиралась.

       - Дура - не дура, а я тебе все равно скажу, что думаю. Ты даже не понимаешь, как тебе повезло, что ты сейчас с  нормальным парнем. У нас таких как Вадим не найдешь. С ним…- она запнулась. – Ну, в общем, с ним здорово…  Он ласковый.

      Тут уже настала очередь краснеть мне:

      - Ладно, Ань, хватит. Ты нас с Викой в краску вгоняешь.

     - Уж и пошутить нельзя.

       - Нельзя, - чувствуя мою поддержку строго сказала Вика и сама прижалась щекой к моему плечу. - Мне, может тоже Вадим нравится.

 О-о-о! Услышать это из уст Вики я не ожидал! Неужели они меня ревнуют друг к другу? А может просто шутят? Нет, скорее всего, Вика не шутила, хотя, вероятно, от двух стаканов вина она вполне могла запьянеть, поэтому эта непринужденная фраза  могла оказаться не более чем обычным куражом.

    Осмелев, я добавил:

      - Я сегодня не позволю никому издеваться над Викой. Как можно обижать такую милую девчонку. Правда, Вика?

      Та, смущенно улыбаясь, кивнула. Я где-то слышал, что мужчина возбуждается глазами, а женщина ушами. Продолжая льстить младшей сестре, я незаметно подмигнул Аньке, чтобы она, не дай бог, не обиделась,  и продолжил:

      - Вот так, Аня. Сегодня не твой день. Сегодняшний вечер я посвящаю очаровательной Вике.

      Слова эти, действительно, возымели результат. Теперь Вика была уже смущена не от Анькиных высказываний, а от моего внимания. Тем не менее, Анька, помня, что я просил ее поддержать меня, продолжала говорить, правда ее «понесло» совсем в другую тему :   

       - Вот, значит как? Не нужна теперь? – с обидой в голосе сказала она, но по глазам  было видно, что говорит это она не всерьез. – Между прочим, мне сегодня Катька, когда на работу пришла, чуть глаза не выцарапала за то, что я с  Вадимом была. Теперь, если она узнает, что ты с ним, будет и на тебя наезжать. 

      -  А ты не рассказывай. Или, ты хочешь специально рассказать, чтоб меня с ней поссорить? У меня пока, в отличие от тебя ничего не было. Ты специально меня сюда позвала и с Вадимом познакомила, чтобы со всеми девчонками перессорить? Так, что ли? - в голосе Вики чувствовались нотки раздражения и обиды. – Если так, то я лучше домой пойду, а ты оставайся тут.

Она ловко выскользнула из-под моей руки и встала, собираясь на выход.  

       - Вика, ты куда? Девочки, ну зачем надо было  ссориться?  - я пытался помирить их, но обиженная Вика твердо решила уйти.

   - Не обращай внимание, - сказала мне Анька, и пытаясь остановить сестру, ухватила ее за рукав. – Ты куда собралась? Шуток не понимаешь? Постой! Давай поговорим.

Они обе вышли за порог. Я не стал вмешиваться. Где-то в глубине души  даже испытывал облегчение, что Анькина авантюра провалилась. Ну подразнили…. Ну поцеловал… И что? Зачем искать приключений на свою жопу за которые светит стать в уголовном кодексе?...

 Они о чем-то несколько минут говорили. Изредка были  слышны были только их вскрики с взаимными оскорблениями.   Напоследок приоткрылась дверь и раскрасневшаяся, с готовыми заплакать мутными глазами, появилась Вика.

 - Вы извините, что все так получилась, - она пыталась улыбнуться, но обращение на «вы»  давало мне понять, что решение уйти окончательно и бесповоротно. – Может, как-нибудь, в следующий раз увидимся, - добавила она и захлопнула дверь.

Через пару секунд в дверь просунулась Анькина голова:

 - Никуда не уходи. Мы скоро придем, - сказала она и тоже захлопнула дверь.

Но ни скоро, ни через полчаса, ни через час никто не появился.  Через полчаса одиночества я приступил к поглощению бутылки водки. Ну и слава богу, что все так закончилось, подумал я, совершенно не жалея, что остался один. Правда, через какое-то время, когда я, выйдя на улицу по нужде, почувствовал слабый неудовлетворенный зуд на кончике залупы,   все-таки появилось в душе чувство досады.  Жаль было, что все так неожиданно закончилось. И, главное, Анька почему не вернулась? Может вернется позже?

Когда уже было за полночь, я уже не питал никаких надежд. Разобрал постель и лег спать. Утро вечера мудренее…

 

Начало следующего дня протекало по графику всех предыдущих. Правда в этот день появились оба моих водителя. Чтобы им служба медом не казалась, я поставил им задачу отмыть от пыли и грязи «Уралы» и заняться работами по приведению их технического состояния в «боевую готовность». Погрузку обещали начать послезавтра – надо чтобы они не только завелись, но и доехали до родной части.

 У меня появилась мысль завести одну из машин и, прихватив прапорщика, поехать на какой-нибудь водоем искупаться. Однако прапорщик меня отговорил – нечего бензин жечь – все равно в округе только грязные пруды и мелкая речка. Лучше воспользоваться самодельным душем. Вода в бочке на такой жаре – кипяток. Можно хорошо, как в бане помыться – полторы тоны прогретой на солнце воды на всех хватит.

  Следуя совету прапорщика, я отправился домой за чистым бельем, мылом и полотенцем.

На обратной дороге решил зайти в магазин и на выходе нос к носу столкнулся в дверях с Викой.

Да, от судьбы, как говорят, не уйдешь. Вместо мимолетного: «Привет-Привет», черт дернул меня не только узнать, как дела у Аньки, но  и разговориться с девчонкой. Понимая, что сидеть на скамейке при людях или идти по улице вместе с 11- летней девчонкой будет выглядеть  со стороны, как минимум странно – какие отношения могут связывать взрослого офицера и малолетнюю девочку? Мне бы, например это показалось подозрительным. Поэтому, я ненавязчиво попросил ее, после того как она сделает покупки, зайти за магазин. где РАЙПОвские хозяйственные постройки. Там, сидя в теньке на бревне около сарая я ее дождался.

 - Ну, рассказывай, чего вы так внезапно от меня сбежали? Причем обе,  – спросил я, доставая из сумки  прихваченный стакан для водки.

- Извини… те, - она учитывая нашу разницу в возрасте решила обращатьс со мной на «Вы». -  это я  из-за сестры психанула. А потом, когда домой пришли, Анька хотела к тебе вернуться, но дома пьянющий в дымину  папанька – у него вчера был аванс -  концерт закатил. Решил спьяну нашим воспитанием заняться. Обеих закрыл на замок в бане и запретил уходить из дома. Только когда он уснул, мать нас выпустила. Было уже около часа ночи,- Вика весело усмехнулась. – Как-то не удобно ночью будит…. Зато мы там в бане, пока сидели, с Анькой помирились.

 - Молодцы, - одобрил я. – Не надо вам друг с другом ссориться.

   Выпив на жаре чуть-чуть водки, у меня развязался язык. Вместо того, чтобы на этом распрощаться, я продолжил разговор и задал ей вопрос, который, наверное трезвым задать не решился.:

 - Вика, скажи мне честно. Как ты сама относишься к той  авантюре, на которую вчера хотела подписать меня Анька? Ну ты поняла, о чем я говорю? Скажи, тебе лично, это надо, или это все Анькины идеи? Только честно…

 Я увидел, как у  Вики  от смущения покраснели щеки.

- Вообще-то, идея была не ее и не моя.

- А чья?

Вика рассмелась:

 - Не поверишь, когда скажу. Это идея нашей мамки.

Тут настал мой черед удивляться. Я открыл рот, чтобы переспросить, потому что не мог поверить своим ушам, что такое вообще возможно. Мать сама желает, чтобы ее малолетняя дочь поскорее потерла девственность. Вика, видя, в какой шок поверг меня ее ответ, поспешила дополнить:

     - Не веришь? А между прочим она мне это в трезвом виде заявила. Нет, первый раз, когда все с соседом началось, она пьяна была, я думала шутит. А потом через пару дней вполне серьезно так: «Пока ты, говорит, целка, с тобой одни только проблемы будут. Поскорей бы тебя кто-нибудь выебал»…Вот так..

- Ни хуя себе, - не удержал  свои эмоции. – Вот так прямо и сказала?

- Так и сказала, - подтвердила Вика и добавила. – Мало, того. Не только сказала, но и предложила поехать к ее двоюрному брату. У него  сын – ему 22 года. Не пьет, в политехническом учится…

- Ну, блин, теперь я совсем охуел окончательно. У вас не поселок, а гнездо развратников и извращенцев. Я уже слышал, что у вас тут кто-то свою собственную маму поебывает. Вчера удивлялся, что Анька мне тебя трахнуть предложила. А сегодня еще одна новость – мамаша хочет чтобы собственной дочке целку порвали…. Да-а-а! О времена, о нравы! … Что, интересно буде завтра? .. Завтра, наверное, я узнаю, что у вас учитель труда в школе гомосек. На уроке мальков в попки трахает, или у вас тут в местном клубе групповые оргии после дискотек проводят… Есть такое?

  Я, конечно шутил, понимая что говорю нелепости об учителе труда и оргиях, но каково было мое удивление, когда Вика, захохотав, вдруг выдала:

- А чего такого. У нас, хоть ты с учителем не угадал,  но тоже есть свой гомосек. Он на скорой помощи работает фельдшером. А вот, насчет оргий, не знаю. Ты лучше у Аньки спроси…

 - Спрошу обязательно. А вы обе придете сегодня ко мне в гости?

Вика пожала плечами:

- Не знаю, как Анька.

- Приходите, а то мне скучно, - чтобы приглашение   не прозвучало  навязчиво  добавил. – Только, не подумай чего плохого. я, просто приглашаю. В карты поиграем, музыку послушаем…

 Мы расстались.  Я пошел на склад, а Вика с сумкой продуктов к себе домой.

 

 

Вечером, около восьми часов в дверь постучали. Это были Анька и Вика. Анька прямо сходу влепила мне в щеку поцелуй.  

      - А мы уже не ссоримся, - сказала она, - Тебе Вика рассказала, что вчера мы помирились?

Я кивнул и пригласил девчонок в комнату. Анька из большой старой сумки достала замотанную в газеты кастрюлю:

- Вот. Покормить тебя решили. Из столовой принесла, - сказала она. – Тут картошка с мясом. Можно разогреть.

- Молодцы девчата, - ободрился я, почуяв вкусный запах. – А у меня для вас вино есть и водки немного.

Мы все вместе сидели, ели, пили, смеялись, играли в карты. Анька слева от меня, Вика справа. Я ощущал через спортивные штаны теплоту бедер обеих девчонок. Мне с ними было хорошо, как никогда больше ни с кем в своей жизни. Звонкие колокольчики их девичьего смеха до сих пор звучат в моих ушах. Я, подвыпив шутил и дурачился, не отставая  в тупости шуток от своих юных подруг. Они были для меня такими же взрослыми как я…. Нет… Я был для них таким же молодым подростком-сверстником, как они сами….  

В какой-то момент Вика, втянутая Анькой в  карточную игру «на щелбаны», чтобы дотянуться до сестры, плюхнулась своей плотненькой попкой на мои коленья. Едва  ощутив у себя на коленьях тяжесть ее теплой жопки и нежность руки, обнявшей мою шею, я почувствовал, как, медленно, расправляя складки трусов,  начинает просыпаться мое мужское достоинство. А стоило мне положить руку на гладкую нежную ножку, чуть выше колена, у меня тут же появилось желание побыстрее выпроводить Аньку и остаться  с Викой наедине.

Анька заметила мое скрытое поглаживание стройных ножек младшей сестрички и заговорщески улыбнулась.

- Вот так бы давно. Еще вчера надо было… - вставила она, в очередной раз раздавая карты. – А то сидели как голубки на веточке….

Вика, словно вспохватившись, быстро съехала с моих коленей и расправив юбку уселась рядом, не касаясь меня. Анька, получается, опять, как вчера спугнула ее…

- Все, больше не буду, - сказала Анька, раздав на кон карты, и потянулась за моими сигаретами…

 

     *     *     *

 

На этой фразе у Вадима закончился лист бумаги. Прежде, чем вставить чистый, он полез в карман за сигаретами. Пачка была пустой. … Он давно заметил, что творческая работа сопровождается большим потреблением никотина. Он выдвинул ящик  стола, где у него должна быть спрятана резервная пачка сигарет. Вот она, в самом углу под газетами. А это что? Он вытащил сложенные пополам,  завалившиеся за газеты листы бумаги с напечатанным текстом. Как они здесь оказался, ведь все готовые тексты он складывал в папку?

 Вадим закурил и начал перечитывать текст. На первых строках он вспомнил его полное содержание. Две недели назад, когда он решил, наконец, написать законченный рассказ, всю ночь напролет он стучал на машинке, набивая в творческом порыве текст на бумагу… А потом, как всегда – перечитал и порвал все в клочья. Эти листы, он отложил тогда в ящик, чтобы перечитать и порвать их на следующий день.

  Щурясь от сигаретного дыма, Вадим перечитал плод  недавнего творчества. В принципе, очень неплохо написано, без ошибок, а главное увлекательно и эротично. Ну, и что такого, что сюжет выдуман, а на самом деле такого не было. Зато читателю это понравится. Прямо как раз с этого места можно продолжить то что сегодня печатал.

    Вадим бегло перечитал еще раз эти листы, а потом, только что напечатанный текст.  Подумав, он  вычеркнул  все что следовало после  слов «… выпроводить Аньку и остаться  с Викой наедине.»

Он прикурил от потухшей сигареты новую.  Встал со стула. Как Ленин в фильме широкими частыми шагами прошелся три раза от одной стены к другой. «Нет, может, стоит все-таки написать правду, как все было на самом деле?» - все еще сомневаясь, подумал он. – «Ведь не было у меня ничего с Викой, хотя, сделай я тогда еще один шаг, скажи нужное слово… Это же было так просто – подобрать нужные слова, и я теперь не терзал свою душу досадой, что упустил реальный шанс трахнуть 11-и летнюю девочку. Сколько сотен раз я винил себя за свою неловкость и излишнюю трусливость, которую проявил в самый ответственный момент…. Вика –Викуша… Нежный ласковый ангелочек… Нет, не я, неуклюжий офицер вооруженных сил, стал твоим первым мужчиной. Не я…»  Вадим отчетливо помнил, чем закончился тот вечер за два дня до отъезда из этого маленького поселка. Они вместе с Анькой проводили младшую сестру до самой калитки ее дома. И там, стоя у куста сирени впервые, по-настоящему, поцеловались. Ее нежное тело трепетало, чувствуя объятие сильных мужских рук. Анька стола рядом и с завистью наблюдала, как взрослый мужчина целует в засос ее малолетнюю сестру. Наблюдала, но не мешала, потому что знала, что у нас ней еще вся ночь впереди.

 Ничего не было кроме этого поцелуя, запомнившегося на всю оставшуюся жизнь.

    «Интересно, сколько раз я дрочил хуй, фантазируя, как я бы ебал Вику, сложись все тогда иначе?» - подумал Вадим, вновь садясь на стул перед пишущей машинкой. – « Вот и этот, затерявшийся текст – ни что иное, как зафиксированный на бумаге один из вариантов моих фантазий. Интересно, а из тех ростовских писем, которые я получал, каков процент реальности»?    Вадим усмехнулся мысли о том, что тот самый маньяк- педофил, который хвастливо писал о своих «подвигах» с соседкой-шестикласницей, точно такой же дворник, как он. Сидит в подвале и фиксирует не бумаге плоды своих эротических фантазий. Хороший добрый человек, не обидевший в своей жизни ни одного человека, тем более ребенка.

 Вадим глядя на  листки  с текстами, чувствовал, что для того, чтобы их связать в одно целое необходимо всего лишь одно предложение. Он прочитал  найденный в столе текст еще раз.  

 

       *  *   *

 

       - Смотрю я на вас и думаю, что ни от кого из вас я так и не услышала ни благодарности, ни простого «Спасибо». А ведь это я вас друг с другом познакомила, - сказала Анька, видя как мы друг друга обнимаем.

Я рассмеялся:

- Хотя, «Спасибо» в стакан не нальешь, но, если, Аня, дело за этим, лично я очень рад, что ты познакомила меня со своей сестрой. Она очень красивая и умная  девчонка. Спасибо тебе за это. –  последние слова фразы я сказал с ударением, давая Аньке понять, что ей не стоит снова смущать Вику.

      - А ты, Вика, довольна, что встретила Вадима? - Аньку было не остановить, - Если бы не я, то...

Пришлось ее перебить и намекнуть прямым текстом:

     - Ладно, Аня. Все мы знаем, что, если бы не ты…. Ты, лучше, глянь на часы, разве, ты не опаздываешь? Ты мне говорила, что куда-то собиралась, - я мимикой лица и взглядом стал показывать на дверь, имея в виду, что ей пора оставить нас.

     Анька, поняв, что становится лишней в нашей компании, замолчала. Она понимающе улыбнулась, но  по глазам  было видно, что она все-таки где-то глубоко внутри, ревнует меня к своей сестре. Смутившись,  но, дабы не выпустить из рук инициативу в создавшейся ситуации,  она глянула на часы:

     - Ой, действительно... Хорошо, что ты напомнил.... Сейчас вот докурю и побегу...  – в ее голосе чувствовалась наигранность, но тем не менее она сообразила пояснить сестре свой внезапный уход. -  Помнишь, я тебе говорила, что с Валькой должна встретиться? Чуть не забыла, что она просила меня сегодня к ней зайти. Подождешь меня?  Я через часочек вернусь.

Вика кивнула, хотя,  я думаю, догадывалась, что уход сестры – заранее продуманный ход, чтобы оставить нас наедине.

Анька еще не ушла, а моя рука уже тайком медленно поглаживала ее стройную ножку  от коленки до середины бедра, где кончалась юбка, постепенно забираясь под нее все ближе и ближе к попке. К моменту, когда Анька открыла дверь, рука добралась до края трусиков. Вика делала вид, что не замечает моей ласки, хотя, может быть, она просто не знала, как ей реагировать на нее в присутствии сестры...

      - Все, ребята, пока. Я пойду. Не скучайте ту без меня, - хитро улыбась, сказала Анька уже в дверях.

     - Ты придешь? - спросила Вика, будто боялась остаться со мной наедине.

     - Приду, я же сказала, - ответила она и добавила на последок.  -  Думаю, что за час управлюсь. Когда приду, постучу.

      Когда дверь за Анькой закрылась, меня вдруг охватило чувство, заставившее вспомнить далекое детство, когда родители на день рождения подарили мне двухколесный велосипед "Школьник". Вот, наконец, сбылось - долгожданный, сверкающий никелем, пахнущий маслом и свежей краской подарок стоит у меня  в комнате. Он мой, я могу  потрогать его, залезть на него,  покрутить любой винтик, но я жду - не дождусь, когда наступит утро, и отец спустит его с 4-го этажа во двор, а я, наконец, под завистливые взгляды друзей, смогу сделать круг по двору...

      Стоп! Стоп!... Какой велосипед? При чем тут он!... Сравнить эту очаровательную девочку с велосипедом!... Тогда, кто для нее я?...       Бульдозер, нагло пробивающий себе дорогу через молодой нетронутый лес, бесцеремонно  сминающий под своими гусеницами едва распустившиеся  цветы, чтобы по его колее могли ездить другие?... А может ледокол, ломающий застывший лед, чтобы повести за собой вереницу кораблей? Сколько их стоит в кильватере, маленьких и больших, готовых пройти по пробитому пути после меня?...         

     Голос Вики заставил меня вернуться в реальность:

      - Вадим, я пока  Аньки нет покурю?  - спросила она.

      - Да, конечно. А ты куришь?

      - Нет,  мы просто иногда с девчатами и пацанами балуемся... Только Аньке не говорите...

       - Не бойся, не скажу.

       Вика, действительно,  в отличие от Аньки не была курильщицей. Это было видно, как неумело помногу она затягивается, выпуская мимо клубы дыма, и как по-детски двумя пальцами держит сигарету, пытаясь выглядеть взрослой.

      - Знаешь, Вика, что сказал один известный человек о курящих женщинах? - спросил я, нарочно, дабы не выглядеть слишком умным,  не упомянув имя Б. Шоу, которое ей, скорее всего ни о чем бы не говорило.

      - Нет.

      - Он сказал, что поцелуй с курящей женщиной равносилен поцелую с пепельницей.

       Вика засмеялась, поперхнувшись дымом.

        - Вот, а  я только хотел тебя поцеловать. Можно? Ты как относишься к поцелуям?

Она в ответ пожала плечами:

 - Целовалась, - безразлично сказала она. - У меня и парень есть, вернее был. У него хорошо, по-настоящему получается.

  - Давай, Вика, поцелуемся? Не возражаешь?

   Она кивнула в ответ и повернулась ко мне лицом.   Дождавшись, кода Вика положит сигарету в пепельницу, я нежно, обеими руками провел по ее лицу, отодвигая волосы, и обхватив голову, привлек ее ближе к себе. Чуть коснувшись губами ее мягких губок, я раздвинул их языком и проник в ее влажный ротик, ощутив ровный ряд острых зубок и маленький твердый язычок. Слившись в поцелуе, я почувствовал, как участилось дыхание девочки, как ее руки страстно обхватили мою шею. Не отрываясь от ее губ, я положил руку ей на бедро и стал его нежно гладить, забираясь под самую юбку до упругой нежной попки, обтянутой тонкими трусиками. Нащупав сзади юбки застежку-молнию, я медленно расстегнул ее.  Вика никак не отреагировала на это. Она была целиком поглощена поцелуем и приятным, наверняка уже знакомым, чувством сильного возбуждения. Оторвавшись, наконец, от ее губ, я начал покрывать поцелуями ее щеки, лоб, глаза, опускаясь ниже к шее, пока губы не коснулись шелковистой кожи чуть ниже маленького ушка. Слабый стон вырвался из ее уст. Закрыв глаза, она откинула назад голову, целиком отдавшись во власть моих ласк. Пользуясь моментом, я проник рукой под ее футболку и, нащупав твердый маленький сосочек на едва припухшей груди,  начал двумя пальцами осторожно его ласкать. 11-летнее тело девочки пробила слабая дрожь. В этот момент я захотел задрать ей футболку, чтобы потом снять ее, но Вика воспротивилась этому.

     - Вика, кисулька, ты такая милая, такая красивая, - сказал я, одновременно расстегивая пуговицы на своей рубашке. - Мне так хочется целовать тебя. Целовать везде-везде... Давай, Вика, я сниму рубашку, а ты футболку? 

       Вика отрицательно  помотала головой.

- Ты что, стесняешься? – улыбнулся я. -  Не надо стесняться своего тела, если  оно красивое и соблазнительное... Ну, дай мне хоть посмотреть на него. Не жадничай!

     -  А я не жадничаю, - фыркнула она. – Все равно там смотреть не на что. Ни сиски, ни письки. Смотри если хочешь.

  Она  потянула вверх футболку, а я помог ее быстро снять через голову.  Теперь между нашими телами не было никаких одежд,  которые могли бы нам мешать ощущать   близость друг к другу.

     - Вот, оказывается, какая ты красавица, - я, покачивая головой, прищелкнул зыком. -   И чего стеснялась, не пойму. И грудь очаровательна...

     - Какая это грудь? – опустив вниз голову и посмотрев на выпяченные вперед два маленькие бугорка,  с досадой возразила она. - Нет там ничего. Доска - два соска.

     - В этом-то вся и прелесть. Сиськи они вырастут потом. А сейчас, на твоем теле маленькие сосочки выглядят прекрасней любых титек.

     - Шутишь?

      - Нет. Зачем тебе вымя?

     - Ну, вымя мне точно не надо, - усмехнулась она. – Но, вот грудь чуть побольше, чтобы можно было лифчик носить. А так, что это... - она пальцами оттянула  один сосок. – У нас здесь на девчонок, у которых сиськи маленькие, никто из ребят не обращает внимание. Я так боюсь, что они вообще не вырастут.

      Ее грудь, действительно,  была едва заметна. На первый взгляд казалось, что у нее, как у маленького ребенка, она вообще даже не начала развиваться. Однако, если присмотреться,  под маленькими светлыми сосочками появился небольшой жирок, а сами соски чуть припухнув, приподнялись на едва заметных бугорках.

- А я, Викуша, наоборот уверен, что через пару годков у тебя вырастет грудь, которой  будут завидовать все девчата, и Анька тоже. Не торопи время. Всему свой черед....Хотя… - я усмехнулся. –  Есть две вещи, от которых сиськи становятся  больше.

- Секс, что ли? Мне уже намекала Анька.

- Не только. В народе считается, что капуста тоже помогает. Только не переусердствуй, - мне снова вспомнился афоризм Бернарда  Шоу. -  Тот же великий классик, который сравнивал курящих женщин с пепельницами, говаривал – грудь хорошенькой женщины должна помещаться в руку нормального мужчины,  а все остальное – вымя.

Вика рассмеялась:

- Мои сиськи только дл лилипутов.

- Не только. Мне они нравятся.

Я осторожно коснулся кончиками пальцев одного соска и очень нежно помял его. Ее тело тут же отреагировало конвульсивным вздрагиванием.

- Не надо, - воспротивилась она, и отвела мою руку от своей груди.

- Почему? – задав риторический вопрос,  я смочил слюной пальцы и вновь коснулся ее соска.

Моя  нежная ласка через секунду отозвалась сильной дрожью ее тела. Теперь накрыв своей рукой мою руку, она не отстраняла ее.   Положив голову на мое плечо,  она опустила глаза и неровно вздыхая,  наблюдала как мои пальцы круговыми движениями нежно скользят вокруг затвердевшего сосочка.

- Блин, мне значит правду Анька говорила, что ты умеешь девчонкам приятно делать… - она нервно вздохнув запрокинула голову и слегка застонала. – Блин… У меня…

Я  не дал ей договорить. Пока она разомлела, я приподнял ее легкое тело:

 - Садись  на колени верхом. Иначе мне не удобно ласкать тебя...   Я хочу чтобы тебе было приятно и хорошо со мной.

       Вика, не возражая перекинула ногу. Я снова  коснулся скользкими от слюны пальцами теперь уже другого соска и слегка помассировал его кругами. Она снова тихо застонала  и уткнув голову мне в плечо, наблюдала  за моей рукой, которая закончив с соском,   скользнула с ее груди вниз на талию и медленно поползла под расстегнутую юбку к краю трусиков.

- Я тебя поцелую… В шейку и ушко, - не дожидаясь согласия, я прижавшись губами около ее уха, скользнул по шее, и начал, едва касаясь, опускаться вниз, оставляя влажный след. Ниже и ниже… К ее плечу…Еще ниже… И вот он – маленький  твердый сосочек…    Как только он оказался у меня во рту, я почувстовав его изумительную упругость,  стал жадно, толкать его языком из стороны в сторону.  Ее тело мгновенно отозвалось на мою ласку.  Она сильно впились ногтями в мои плечи, а ноги, дрожа, стиснулись вокруг моих бедер. Приоткрыв шире рот, я втянул  целиком в рот пухленький нежный холмик и замер. Слабые   стоны  слетавшие с ее уст, ласкали мой слух.  Подарив ласку и возбуждение одному соску, я, не давая ей передышки, тут же взялся за другой. Почувствовав, как я слегка прикусил его, Вика взвизгнула от неожиданности,  но чувству, что я не хочу причинять ей боли, глупо захихикала. Откинувшись назад, и приподняв  бедра, она  скользнула вдоль моих ног ближе к моему телу, сплетя  свои ножки вокруг моей талии. 

       Еще полчаса назад я не представлял себе, какие слова я должен говорить  11-летнему ребенку, и вот теперь в моих объятиях был вовсе не ребенок, или, по крайней мере, я уже не мог воспринимать Вику как ребенка. Разбуженные, буквально за несколько минут, в не обремененном комплексами, юном теле, природные инстинкты, давали мне понять, что я должен отбросить всякие сомнения и видеть в ней только женское начало, требующее любви, ласки и секса.  

      Задравшаяся до пупка юбка позволяла видеть белые трусики с влажным пятном в том месте, где они, не касаясь тела слегка провисли над впадиной под выпуклым лобком, образовавшейся  между ее раскрытых бедер. Коснувшись большим пальцем этого места, я понял, что в такой позе тяжело продолжать ласкать Вику, и не плохо бы было перебраться на кровать. Но не испугается она лечь со мной? Может лучше пока не торопить события, а то вдруг к ней вернутся всякие там моральные принципы?   Легко говорить, не торопить, однако мой восставший хуй в штанах  сидеть в своей темнице совсем не хотел, и похоже, напоминая о себе,  промочил мои трусы гораздо сильнее, чем Викина  пещерка ее.      Нет, пора было приступить к новому этапу. Водя пальцем вдоль края трусиков около самого лобка я сказал:

     - Викуша, ты уже там мокренькой стала.  Возбудилась, да? Может, поменяем район дислокации? Как насчет перелета и мягкой посадки на сексодроме?

      Она улыбнулась и не открывая глаз, утвердительно кивнула головой. Подхватив ее легкое тело, я поднялся на ноги, с шумом подвинул, мешавший мне стол и осторожно, будто боясь разбудить  маленького ребенка, я перенес ее к разобранной кровати.  Положил ее головой на подушку, а сам начал лихорадочно расстегивать штаны. Вика продолжала лежать с закрытыми глазами, поэтому, слава богу, она не видела влажного пятна на вздыбленном холме моих трусов. Пользуясь моментом, пока  Вика не артачится моим действиям, я аккуратно стянул с нее расстегнутую джинсовую юбочку, а сам осторожно прилег рядом. Видя, вытянувшееся вдоль моего  тела нежное хрупкое 11- летнее тельце, одетое всего лишь в маленькие белые трусики, я вдруг представил  на моем месте  соседа - алкоголика. Я представил,  как такую милую беззащитную девочку  грубо сжимают  грязные потные лапы пьяного дебила, , как  грозно нависло над ней потное волосатое тело, как   из его беззубого рта, скривленного в похотливой улыбке,  капает на шелковистую девичью кожу,  пропитанная водкой слюна...  Вот он срывает с нее трусики и...

     ...Он на моем месте?...  Чем он, собственно, отличается от меня? Только тем, что я  обхожусь с ней более ласково и нежно? Цель-то у нас по сути одна - любым путем засадить свой возбужденный хуй как можно глубже в  нежное девичье тело! Я точно так же возбужден, я точно так же хочу ее!...

      От этих мыслей меня  передернуло. Сравнить себя с алкоголиком-насильником!  Это же надо, такое в голову прийти!  Да я бы пальцем не посмел дотронуться до этого ребенка, если бы встретил с ее стороны хотя бы малейшее сопротивление.  Нет, братцы,  никакого насилия я допустить не могу, тем более к этой нежной девочке. Достаточно ей только сказать: "Нет!", достаточно только легонько оттолкнуть меня и я остановлюсь... Остановлюсь?...  Да!... Но на долго?... Черт возьми!...  Если честно,  то я, даже встретив сопротивление с ее стороны,  вряд ли смогу вот так просто прекратить... Нет, все равно, никакого насилия!... Наверное,  я снова попытаюсь начать все сначала. Снова  попытаюсь добиться расположения к себе, снова начну целовать и ласкать, пока она опять не возбудится и не позволит мне продолжить интимную игру... А что, если, она вдруг сейчас отпихнет меня,  вскочит и начнет быстро одеваться? Что буду делать я? Тоже оденусь и буду на кухне напротив нее сидеть  и курить с виноватым видом?...

      А, почему, собственно, она должна вскочить и отпихнуть меня?...  Почему?... По-моему все, что я делал до сих пор, было ей приятно...  Покажет  женское кокетство?...  Продемонстрирует  свою недоступность, чтобы сыграть в любимую девичью игру "завоюй мою руку и сердце"?...Да, вообще, с чего это я взял, что она должна отказаться от моей  ласки и  любви?... Я не хочу ей сделать ничего плохого…. Девочка  реально должна почувствовать, какие удовольствия она может получать в мужских объятиях. Я хочу, чтобы у нее никогда не возник страх перед мужчиной, который хочет  ее, любит ее. Я буду предельно ласков и осторожен. Она не должна ощутить никакой боли... Нет, боль конечно будет, когда я начну - так уж устроен женский организм, но мне хотелось бы, чтобы она была как можно меньше...

     Мысли сомнения  и тревоги стали покидать меня. На смену им пришло нежное чувство любви к маленькой хрупкой Вике. Именно любви.  Успокоившись, я  нежно гладил ее теплое тело. Она так и не открыла глаз, даже  когда я,  в длинном поцелуе,  снова прижался  губами к ее устам. Маленький сладкий язычок гостеприимно встретил мой язык, нежно толкая его из стороны в сторону.  Я оторвался, когда уже престало  хватать воздуха, и сразу переместил свои ласки опять на твердые торчащие сосочки. В это время моя рука бродила вдоль ее ног, поглаживая бедра с внутренней стороны, пока, наконец, не добралась до влажного горячего местечка. Горячая щелка отчетливо прощупывалась сквозь мокрую ткань, и стоило мне чуть-чуть  надавить на это место, как Вика, выгнув живо,т напряглась, и начала извиваться. Я удивился такой ответной реакции, какую не всегда встретишь  у взрослой, умудренной опытом женщины, а тут 11-летняя Вика совершала похотливый танец бедрами вокруг моей ладони.

     - Викуша, хочешь, я тебя поласкаю там? - моя рука уже оттянула резинку трусиков, готовая пробраться под них по первой же команде.

     Опять я понял по кивку головы, что она не против.  Пока ее глаза закрыты,  я  молниеносно стянул  с себя трусы. Почувствовав свободу, член  взметнулся вверх и  остался покачиваясь торчать, похожий на палку с набалдашником. Вика приоткрыв глаза,  хихикнула,  увидев мою мужскую гордость.

   - Вот он какой у тебя, - совсем не удивляясь протянула она. – Размерчик приличный.  

  -  А ты разве до этого  видела? У тебя же вроде раньше не было с мужиками? Или…

  - Или, - перебила она и внимательно посмотрела мне в глаза.  – Ты, наверное думаешь, раз  девчонка не трахалась, значит она хуя не видела? Мне еще лет 7 было, когда я увидела эту щтуку во всей красе. У нас около школы целый год маньяк тусовался. Подлавливал всех девчонок и хуем своим перед ними махал, а потом убегал в кусты.

Вика усмехнулась:

- Помню, мы с Анькой из школы домой шли, а он как выскочит перед нами. Засмеялся, и давай дрочить свою штуку. А потом подпрыгнул, как мудак и убежал.  У нас все девки видели его хуй. Он, вроде, был не из местных. Милиция его искала – не нашла. А потом он вдруг исчез. И его никто больше не видел.

Пока Вика мне рассказывала, я начал осторожно стягивать с нее трусики, но мгновенно прекратил, услышав из ее уст неожиданную просьбу.

- Слушай, а ты меня научишь, как надо девчонке у парня хуй держать? Ну, чтобы когда-нибудь потом, он надо мной не смелся.

- А чего учить. Ничего сложного, - я ладонью руки качнул свой член. – Просто не делай больно и все. И ногтями не царапай. Давай попробуй.

 Я взял ее руку и положил на ствол своего члена. Она обхватила его пальчиками и почти не нажимая, попыталась неумело мастурбировать.

- Не бойся его. Держи крепче, - своей рукой я сверху накрыл кисть  ее руки и сжал сильнее вокруг ствола. – Вот молодец, а теперь вместе с кожицой,  неторопясь… Туда – сюда… Вот так… теперь сама…. Видишь, все получается…. Не бойся, он чистый, я сегодня вечером его мыл...

Пока она была увлечена манипуляциями с моим окаменевшим хуем, мне удалось окончательно освободить ее писечку от трусиков. Она даже помогла мне, на секунду приподняв бедра. Вот она, маленькая, еще безволосая писечка, скрытая между  двумя по-детски пухлыми складочками. На гладком аккуратном лобочке первый, едва пробившийся пушок,   был едва заметен невооруженным глазом. пробившийся первый пушок.   Чувству, как с каждой секундой движения ее руки становятс все смелее и смелее, я похвалил Вику:

- Вот, молодец. У тебя все получается. Главное, поаккуратнее с залупой – она у мужика очень чувствительная. С ней надо по-нежней…. Молочина…. Твоему парню будет приятно, как мне сейчас.

Вика, хихикнув, прекратила дрочить, и напоследок озорно слегка толкнула хуй ладошкой. Ее, видимо развеселило, как после этого он начал упруго покачиваться, поэтому она еще несколько раз легонько шлепнула по стволу ладошкой.

 - Давай, теперь я тебе сделаю приятно, - сказал  я, и поглаживая мягкий животик, постепенно достиг выпуклого лобочка и  пухленькой складочки внизу.

 Она слегка раздвинула ноги, и я смог просунуть руку к ее промежности.. Разведя двумя пальцами пухлые складочки,  третьим пальцем я коснулся совершенно мокрых и твердых лепестков губок, и проведя вдоль них, дотронулся до маленького шарика в месте их соединения. Реакция на касание клитора оказалась у Вики очень бурной. Она  выгнула дугой тело, громко застонала, и накрыв рукой мою руку сильно прижала ее к промежности. Бедра ее стиснулись вокруг наших рук и задрожали. Она вскрикнула, дернулась….и через пару секунд ослабла....

     Я даже не мог предположить, что мои ласки так быстро достигнут цели, но скорее дело было вовсе не во мне, а в самой Вике. Ее тело обладало неверотной дл такого возраста чувственностью…

 А почему невероятной? У меня разве был опыт с другими девочками ее возраста?  Может у всех детей в 11 лет такая реакция на ласку половых органов? Что я знаю? Я  могу только строить предположения на опыте только с одной Викой.…

      Положив голову мне на грудь, она потерлась об нее щекой, глядя мне в глаза затуманенным виноватым взглядом.

     - Тебе хорошо, Викуша? Ты уже кончила?

     - Угу... - кивнула она и широко улыбнулась.

        - Ты, Вика, не представляешь, какая ты... - я запнулся, пытаясь подыскать слова, чтобы выразить свои чувства, а заодно сказать, что с таким сексуальным  телом ее ждет большое будущее.

      - Ты тоже... - сказала она, не дав мне закончить. -  Мне очень хорошо с тобой...

     Погладив в ответ на благодарность ее головку и личико, чисто из любопытства спросил:

     - А ты никогда сама себе так не делала? Ну, не трогала себя там?...

     - Честно?

     - Честно...

     - Если честно, то трогала.

     - Ну и как?  - продолжал я расспрос.

     - Как?...Приятно, но с тобой лучше...Самой как-то не так. Ты только Аньке не говори...

      - Анька, небось тоже себя дрочит, как ты думаешь?

       - Сейчас, что ли?

      Я усмехнулся, представив, как Анька сидит сейчас где-то в сарае и наяривает рукой свою пизденку.

     - Нет, не сейчас, а вообще...

       - Вообще, не знаю... Может быть, и дрочит... Вообще-то у нее и так пацанов, с которыми она гуляет, хватает, - она привстала и снова взяла в руку мой член.

     - Ни, хуя себе, он у тебя тоже мокрым  стал. Смотри... -  она, проведя медленно вдоль ствола полностью обнажила от кожицы блестящую  головку.

      - Наоборот, это как раз и есть "хуя". Так и должно быть. Смазка не  только у тебя выделяется. У мужиков тоже.

      Вика громко засмеялась. Я тоже усмехнулся  сделанному экспромтом, каламбуру. 

       Держа в руке мое разбухшее мужское достоинство, она приблизила к нему свое лицо, положив щеку мне на живот.

- И все-таки, я не представляю, как эта толстая штука влезет в мою пипиську, - сказала она, и тут же  почувствовав на члене теплое дыхание девочки.

-  Я и сам не представляю. Попытаемся как-нибудь. Другим то влезает,  -   в предвкушении касания мягких губ, я затаил дыхание

Стоило ее мягким губам обхватить головку, я  понял, что еще чуть-чуть, и я не смогу удержать в себе скопившуюся за сутки сперму. Так оно и вышло. Через несколько секунд, я ощутил, как вскипевшее семя устремилось наружу.

     - ... Вика!...  Постой! Я сейчас кончу!.... Дай сюда... - я отнял у ее член, бось, что он разрдится ей в рот

Схватив его за ствол сделал несколько отчаянных качков.       Вика, не зная что делать, на всякий случай отстранилась от меня, поджав ноги. Ии правильно сделала, потому что сильный оргазм вызвал настоящее извержение вулкана, сопровождаемое  хриплыми стонами и  выбросом белой лавы аж на целый метр в сторону стены.       Продолжалось это около четверти минуты. Потом я успокоился...

     - Никогда, блин, не видала, как мужик спускает, -  услышал я сквозь стук в висках голос Вики. - У тебя молофьи как у быка.

      - А что, ты видела, сколько у быка? - спросил я, все еще продолжая тяжело дышать.

     - Конечно видела. Мы еще в 3-м классе целой толпой ходили на "комплекс" смотреть как у быка-производителя молофью откачивают.

     - Значит, опыт на животных уже ставила? - дыхание мое восстановилось и я стал разбирать сложенное в углу одеяло.

       - Сама не ставила, но видела. - Что, под одеялом полежим?

     - Да, давай, чуточку отдохнем... - сказал я, накрывая наши тела одеялом в хрустящем чистом  накрахмаленном пододеяльнике.

      Вика легла и строилась поудобнее, положив голову мне на руку около плеча. Я начал под одеялом слегка поглаживать ее тело и узкие бедра.

 - Ты мне, Вика, вот, что мне скажи. У тебя в классе есть девчонки, которые уже... ??

    - Еблись что ли? - не дала договорить она, - Да, вроде две  хвастались. Но их не наши пацаны ебали. Обе, говорт, когда ездили на каникулы, им там целки сломали. Это еще год назад. А сейчас не знаю. Вот,  наверное, тоже вместе с тобой… А что?

      - Да, ничего. Просто хотел спросить...

Я замолчал, и. почувствовав, как ее рука стала гладить мне живот и грудь. Я повернулся на бок. Вика взяла в руку мой обмякший член.

     - Мягкий, - констатировала она.

     - Конечно. Но скоро будет опять твердым,  -  я утверждал это, потому что чувствовал, как кровь уже начала наполнять моего дружка.

       Прижавшееся голенькое  11-летнее тело и ее рука  сделали свое дело. Меньше чем за минуту, мое мужское достоинство снова стояло в полный рост.

     - Ни хрена себе! Ну, ты даешь...  - задорно воскликнула она и начала под одеялом медленно дрочить, обхватив ручкой окрепший ствол.  - Я правильно делаю? Тебе приятно?

    - Да, милая. Мне очень приятно...

     Вика улыбнулась. Мне в этот момент показалось, что все происходящее между нами, она воспринимает как некую детскую игру, однако вспомнив, как она по-взрослому стонала в преддверии оргазма, я все-таки не мог воспринимать ее как ребенка.

      Я склонил голову, чтобы поцеловать Вику, а она тут же обвила свободной рукой  мою шею и буквально присосалась к моим губам. Прижав ко мне свое тело, она закинула свою ножку мне на бедро, так что я теперь мог чувствовать вожделенную теплоту ее нежненькой писечки. Долгий страстный поцелуй вновь завел Вику. Она снова прерывисто задышала, а когда я  языком пощекотал сосочки на плоской груди, она начала  выгибать вперед живот и похотливо шевелить бедрами. Откинув одеяло. Я встал на коленья.  Вид ее возбужденного соблазнительного тела вызвал дополнительный поток крови к моему члену и добавил новую порцию возбуждения. Целуя ее грудь и мягкий  животик с аккуратной впадинкой маленького пупочка, я постепенно приближался к ее нежному выступающему  лобочку. Осторожно разведя ножки, - Вика совершенно не сопротивлялась,  -  я получил возможность лицезреть очарование ее девичьей писечки. Едва я развел пухленькие складочки и коснулся языком розовых  внутренних губок, Вика вся задрожала, а ноги ее мгновенно оказались поверх моих плеч.

      Она хотела, чтобы я ласкал ее писечку!!!...

        "Интересно", - подумал я. - "Как бы сейчас отреагировала моя бывшая женушка, увидь она меня в такой позе с 11-летней девчонкой?" 

Дело в том, что я уже больше года избегал с ней  оральных ласок, потому что мне казалось, что  ее влагалище  насквозь пропиталась чужой спермой. Не то, что я брезговал, просто мне было неприятно касаться ее распутной, вонючей пизды.

      Вика - совсем другое дело. Вдохнув сладко-молочный аромат сочной щелочки, я впился губами в эту нежнейшую часть ее тела. Я страстно целуя, облизывал каждую складочку безволосой писечки, запускал язык между упругих губок, заглубляясь в девственное лоно, встретившее меня  тонкой перегородкой. Дотрагиваясь до твердого шарика клитора я чувствовал, как напрягалось ее тело, принизанное мелкой дрожью и видел, как металась со стонами ее голова по подушке. Еще несколько секунд и несколько громких вскриков нарушили тишину комнаты. Обильные соки из самых глубин ее напряженного тела хлынули мне прямо в рот. Я не прекращал свои ласки, но ожидал, что после этого оргазма ее тело расслабится, однако она  лишь  на несколько секунд прекратила конвульсивно дергаться бедрами, чтобы потом опять, окунувшись в следующую волну возбуждения,  выгнуть вперед живот и начать новый похотливый танец. Тут же последовал новый оргазм, после которого, она действительно обмякла,  но продолжала сладко постанывать.

      Понимая, что если я сейчас не дам работы своему члену, уже давно просившемуся внутрь ее нежного тела, то могу просто-напросто опять кончить куда-нибудь в простыни. Надо было начинать...

        Пока Вика не очухалась от последнего оргазма, я попытался нащупать  под подушкой, заготовленную  коробочку вазелина, чтобы смазать головку члена. Ее я положил туда еще вчера, но сегодня, почему-то ее там не было. К черту вазелин! Ее пизденка и так вся мокрая. Не у каждой взрослой бабы выделяется так много соков…

        - Вот так, милая, - прошептал я, поднимаясь на коленья - Сейчас мы попробуем с тобой по-настоящему...

Взяв подушку, и положив на нее специально приготовленную, сложенную в четыре раза  простынку, я подоткнул ее под бедра Вики. Разведя пошире ее тонкие стройные ножки, я подтолкнул свой хуй к ее пизденке и провел влажной головкой вдоль скользких половых губок. Вика, приподнявшись на локтях, смотрела на то, что я делаю, то ли с испугом, то ли с любопытством.  Нацелив член в ее маленькую дырочку я слегка надавил и почувствовав, как узкое колечко подмялось под натиском мужской плоти и слегка расширилось. Вика инстинктивно попыталась отстраниться - мой   член с вздувшимися венами выглядел очень грозно на фоне  нежной безволосой писечки. Он мог и напугать неопытную  девочку.

     - Вика, милая! Ты лучше расслабься... Закрой глазки и расслабься,  - успокаивал я ее, чувствуя,  как от возбуждения дрожит мой голос. -   Вспомни, как тебе было только что приятно, когда я ласкал твою писечку... А, хочешь, возьми в рот мой палец...  Ты его кусай сильно, если тебе будет неприятно. Хорошо?

       Вика кивнула в ответ. Ее губки сомкнулись вокруг моего указательного пальца. Она начала его сосать, как еще недавно пробовала  сосать мой член.

       Сил сдерживаться больше  не было. Надавив на ее пещерку чуть сильней, я почувствовал, как головка начала проникать внутрь. Вика застонала, но палец оставался не укушенным. Это был предел! Дальше, каким бы нежным  я не хотел   быть, Вике  все равно предстояло  пройти через боль первого проникновения.       

      - ОЙ-О-ОЙ! Ой-Ой-ой-й! Мамочки-мамочки! Ой-ой! Больно-о-о! - закричала она, когда головка моего члена, прорвав  девственную преграду в три толчка,  заполнила горячую одиннадцатилетнюю пещерку. Мой указательный палец почувствовал  сильный укус - кажется, она прокусила его до крови. Я понял, что она испытывала, действительно сильную боль.

      Словно не по размеру узкая резиновая перчатка, сковавшая руку  врача,  тесные стенки девственного влагалища обхватили плотным кольцом ствол моего члена, не оставляя малейшего шанса  двинуться ни вперед, ни назад. Я замер, не шелохнувшись, боясь причинить новую боль этому беззащитному юному телу, ощущая, как мои яйца становятся мокрыми от текущей ручьем  теплой девственной крови. Упершись локтями в кровать, я начал ласкать, чуть пощипывая пальцами  твердые сосочки на ее плоской грудке, оставаясь все также неподвижным. Эта ласка затронув эрогенную зону, отдалась в ее теле новой волной  возбуждения, которое пару секунд назад, казалось навсегда исчезло, вытесненное жгучей болью.  Прекратив стонать, Вика вздохнула, и, приоткрыв рот, выгнула вперед тело, а потом начала потихонечку водить бедрами. Я наклонился и поцеловал ее, а потом принялся нежно-нежно двигать членом. Вика отвечала мне движениями  бедер.

      Что, за чудо это, человеческое тело! Как разумно распорядилась природа!  Еще несколько минут назад я не мог представить себе, как мой окаменелый член с неимоверно распухшей головкой  может хоть на миллиметр втиснуться в такую маленькую нежную дырочку, не разорвав ее, а теперь ее влагалище, почти полностью адаптировалось к моим размерам и позволяло, хоть и с трудом, хоть и медленно, но все же по-настоящему трахать ее. Неужели  у совсем маленьких девочек,  устроено все также?  Если это так, то становится понятным, почему педофилы (я не имею в виду насильников и садистов) ратуют за то, что дети должны иметь право на секс. Возбуждающая мысль о том, что не плохо было бы попробовать себя с малолеткой лет 9-10, отдалась болью в стволе члена, который и так возбужденный до предела не мог   принять еще одну волну похоти.

        Мои движения становились все более размашистыми, а ответные реакции  девочки более острыми и страстными. Почувствовав первые признаки подступающего к Вике оргазма, я еле-еле сдерживал себя, что бы не кончить раньше нее.  Наконец, я ощутил, как ее маленькая  детская матка, придавленная  массивной головкой запульсировала подо  мной, предавая дрожь по всему ее телу. Она застонала, а потом закричала, но уже не от боли, а от наслаждения,  нахлынувшего горячей волной на  ее мозг и тело...

Она кончала! Кончала бурно, пропитывая потоками соков  мою мошонку и бедра... 

      Вспомнив, что бывают случаи беременности у таких юных девочек, я чтобы не рисковать в самый последний момент вытянул свой мокрый блестящий член и мощно, со стоном,  разрядился прямо на ее живот и грудь.   Вика смотрела удивленными глазами на то, как мой член выплескивает белые вязкие капли спермы. Она, наверное, никогда не могла предположить, как впрочем и я, что после того, как я мощно спустил несколько минут назад,  из меня может вылиться почти  такое же  количество семени.

     Наконец, я,  полностью обессилив, упал рядом на подушки.

     - Ну, как, Вика, тебе больное было? - спросил я, отдышавшись через пару минут.

    - Было, но так...  Не очень сильно.

     Накрывая себя и Вику одеялом, я поцеловал ее в щечку:

      - Я так рад за тебя… И за себя, ведь я старался, чтобы было очень нежно...

      - Ни хрена себе, нежно! - улябнувшись, Вика повернула ко мне лицо, округлив глаза. - Я думала, что ты меня своим хуем насквозь проткнешь... 

     Сказала она это без малейшего возмущения, наоборот в голосе слышались нотки детской  гордости.

     - Не проткнул же? - улыбаясь, я попытался дотянуться до пепельницы и сигарет.

       - Конечно, не проткнул, - усмехнулась Вика. - Но кровища еще течет.

        Она запустила руку под одеяла и вытащила ее оттуда с красными от крови пальцами.

- Видишь, сколько? - озабоченно сказала она и заглянула под одеяло.  - Ё-моё! Блин! Все еще течет ручьем... Она кончится когда-нибудь?

Вика глянула на меня испуганным взглядом. Я, не, зная что ответить, пугаясь, что, вдруг кровотечение, действительно не остановится, что-то промямлил, успокаивая. Вика в этой ситуации, не смотря на свои 11 лет, оказалась более трезвомыслящей и практичной.

      - Ты, лучше принеси какое-нибудь полотенце, которое не жалко, - попросила она, откидывая одеяло, - а то я сейчас всю постель твою залью.

     Я быстро вскочил и убежал на кухню, даже не одев трусы.

     - И воды попить, можно? - крикнула она вдогонку.

        Покопавшись в шкафу я нашел вафельное полотенце средних размеров и поспешил обратно.

      - А вода? - напомнила она, складывая полотенце вчетверо, чтобы подоткнуть его к кровоточащей промежности.

       - Сейчас, принесу, - я на ходу натягивая трусы, вышел обратно на кухню.  

      Едва  подняв крышку ведра, я вздрогнул от неожиданности, услышав, как вдруг, во  входную дверь раздался стук .   

     - Эй, как у вас там? -  услышал   я Анькин голос. - Все живы? Открывайте!

        Похоже, она давно уже сидела у порога, боясь  побеспокоить, и ждала, когда кто-нибудь выйдет на кухню.

      - Ань, это ты? - спросил я.

     - Да. Как у вас дела?

     - Подожди, я Вике пить  отнесу, и тебе открою.

     Я отнес кружку холодной воды в комнату. Вика совсем не обрадовалась приходу своей сестры, а только предупредила, чтобы я ее сразу не впускал в комнату.

       Анька, едва  забежав на кухню, первое, что  спросила,  это как дела с Викой, а второе, осталась, ли водка. Я, успокоив, что с ее сестрой все нормально  достал, спрятанную в буфете бутылку.

      - Только ты никому не говори. Понял? - строго сказала Анька, готовясь выпить налитую рюмку. - А то и тебя и меня посадят.

       - Тебя то, за что? Ведь это я  ее отъебал, а не ты.

      - А меня тоже, за совращение могут... За потерю девственности!  - она залпом выпила и  вместо закуски достала сигарету

Нервно, совсем как в кинодраме  по-взрослому затянулась:

 - Спроси, можно, я к ней зайду?

 Приоткрыв дверь, я спросил Вику, как она отнесется к тому, что ее сестра придет к ней. Услышав утвердительный ответ, я передал его Аньке.

      - Пойду посмотрю, как она там.  Только ты сам не заходи,  - серьезно сказала она

       Через дверь было слышно, как они о чем-то шушукались, а через несколько минут она вышла на кухню, заглянула в кладовку, сняла со стены алюминиевый таз, висящий на гвозде, и, разведя в кувшине теплую воду из чайника, с тем же наказом, не входить, убежала обратно в комнату, прихватив еще одно полотенце.

        Через минут пять Анька вернулась, неся впереди таз с водой, слабо подкрашенной красной кровью. На лице ее сияла довольная улыбка.

     - Ну, и как она там? -  спросил я, после того, как Анька вылила во двор воду из таза.

     - Счастли-и-ива-ая! Лежит, улыбается, - сказала она, хотя по ней казалось, что именно она счастлива. - Я в тебе, Вадим не ошиблась. Ты, все-таки очень хороший и добрый мужик.

       - Ну, ладно мне льстить. Чего она там говорит?

       - Ничего. Рада очень. У нее там почти ничего не болит, и кровь уже не идет. Я, знаешь, честно, даже не представляла, что  мужик может так аккуратно целку сломать. У меня, помню первый раз было, когда 12 лет стукнуло. Так я тогда всю кровать кровью залила, а потом еще три дня пизда болела.

       - И кто тебя так?

      - Да, один пацан, в армию уходил. Мы с ним гуляли месяца три. Он меня не трогал. А тут уже перед армией, я нему сама отдалась... Да, а чего мы тут пиздим вдвоем, - спохватилась она. - Вика же тебя ждет, чтобы ты к ней пришел. Я ей сказала, что второй раз уже не так больно, так она еще захотела...

     - Правда, что ли?

       - Да! Иди быстрее!... Только учти, один раз, а то тебя на меня не хватит, - напутствовала она, широко улыбаясь.

Вика сидела в кровати, натянув до пояса одеяло и накинув на плечи мою форменную зеленую рубашку и рассматривала мои японские электронные часы - подарок от моей  женушки на Новый год. ( Такими часами, помню, хвастался капитан Фомин, а после нового года их он уже не носил - сказал, что потерял).

     - Ну, как ты себя чувствуешь? - спросил я, сев на край дивана.

     - Нормально. У меня уже почти ничего не болит.

      - Вот, и хорошо. Я же тебе говорил, что все будет хорошо, если ты расслабишься и не будешь бояться? - я залез на диван и сел рядом с ней на одеяло....   

   

 

                                 *   *    *

Взяв последний недавно напечатанный лист, Вадим вставил его в машинку, и  протрещав кареткой, профессионально-быстро  начал стучать по клавишам, печатая связующее два текста  предложение. Напечатав, он вытащил лист  из машинки и положил в папку, где уже скопилось 6 исписанных листов  его "Лолиты лейтенанта".

- Ох, ты, мать твою... - вслух ругнулся Вадим, глядя на часы.

      "Все-таки не успел до 9 утра закончить" - подумал он, собирая бумаги, и укладывая их в запирающийся ящик тумбочки. - "Придется пораньше прийти на работу, и закончить... Обязательно надо написать, как  она второй раз на мне сверху...  Ведь второй раз она сама захотела... Тфу, ты!   Совсем уже все у меня сплелось в голове - перестал отличать свои фантазии от того что было в реальности…"

        Закрыв на замок свою подсобку, он по ступенькам поднялся из подвала.

        - Эй, Вадик, не закрывай! - услышал он голос сантехника, который вместе с каким-то мужиком деловым шагом спешили к подъезду. По их одухотворенным лицам можно было догадаться, что у одного из них есть бутылка водки, или, на худой конец, портвейна.

Его подозрения подтвердились.

       - Вадик, не спеши, оставайся с нами. У нас есть бутылочка беленькой. Будешь с нами?

       - Нет, мужики, - ответил Вадим,  придумав причину отказаться. - Давайте в следующий раз, а то я сегодня в поликлинику на прием к врачу иду.

      - Ну не хочешь, как хочешь, - мужики особо и не переживали, что дворник не будет "третьим".

 

                               *     *      *

        Никто из жителей девятиэтажного дома не обращал внимание на двух подвыпивших мужиков бомжеватого вида и женщину с опухшим лицом  алкоголички, удобно устроившихся на скамейке в конце двора возле гаражей-ракушек. Уже больше двух часов они, разложив на грязной газете нехитрую закуску, основным компонентом которой составлял получерствый батон белого хлеба, пили  дешевый портвейн разливая его в единственный пластмассовый стаканчик.

      - Так, что, ты говоришь, этот пиздюк с тобой сделал? - икнув, третий раз за сегодня спросил женщину один из мужиков.

      - Ну, ты меня, блядь, заебал! - раздраженно вспылила она. - Я же тебе, который раз говорю. Ничего он со мной не сделал!

      - Да? - искреннее удивление на его пропитом лице подтверждало, что он ничего не помнил. - А за что, мы его тогда пиздим! Вроде он ничего не делал. Да, Толян!  - ища поддержку, он повернулся ко второму мужику.

      - Ну, ты, точно, Вася, все мозги пропил. Ничего не помнишь, что тебе Инга-Тройка говорила? Он извращенец. Он детей ебет! Понял?

       - Как ебет? Не понял...

        - Хуем ебет! Понял! -  видно, что терпение женщины кончалось. - Вот ты меня ебешь, да?! А он маленьких девочек ебет! Слышал, что бывают такие насильники, которые детей насилуют. Вот, это он и есть.

       - А как ты узнала?

       - Ну, я вчера, была там в подвале. Зашла поссать. А он там.

       - Ты видела как он их ебал? Ну-ка, расскажи. Интересно, - пьяного Василия, охватило любопытство.

        - Толян, ну я ему сейчас чем-нибудь ебну! Он ни хуя не помнит, что я говрила...  Да, не видела я, как он их ебет! Я у него видела записки, где он пишет, как он  8-летнюю девочку насиловал. Понял?...

       - Ладно, Инга, ты меня знаешь! Мы с Толяном тебя всегда защитим. Кому скажешь, тому пизды дадим!. И этому твоему пидору, тоже пиздулей наваляем. Да, Толян?!

      - Ладно, все! Хватит друг другу мозги ебать! - оборвал бестолковый диалог самый трезвый, которого звали Толиком, или просто Толяном. - Ты, Инга точно помнишь, что это тот дом?

       - А как же! Что-ж, думаешь, я как Вася, все мозги пропила. Ну, люблю выпить, а пока еще на память не жаловалась. Вон, помню, вот в этом подъезде как раз   лестница в подвал.

       - Тогда, значит так. Ты, Инга, сходи, посмотри, там он или нет. Если дверь в подвал закрыта, обойди вокруг дома. Может там через одно из окошек в подвал пролезть можно. Видишь, в этом доме какие окошки широкие?  Поняла?

      - Угу.

        Инга-Тройка неуверенной походкой пошла к подъезду. Тем временем мужики разлили себе по стакану портвейна. Через несколько минут она вернулась со счастливой улыбкой на лице

       - Все, Толян, посмотрела.  Там,  в подвале никого нет - висит снаружи замок, за то за домом есть окошко, чрез которое можно залезть. Там только сетка рваная - стекла нет.

      - Вот, и отлично! Сейчас залезем, и будем его там  ждать...  Давайте собирайте всю закуску. Там внутри выпьем - Толик заткнул пробкой початую бутылку и положил ее себе в карман рваной куртки.

       Троица под предводительством Инги-Тройки пьяно пошатываясь зашла за угол дома....

 

 

                                 *    *     *

 

       На улице потемнело, когда Вадим, насвистывая, легкой походкой шел на работу.  В голове уже крутился план окончания "Лолиты лейтенанта". "Конечно, в рассказе слишком растянулся эпизод с Викой." - размышлял Вадим. - "Можно было не опускаться в подробности и писать покороче, тогда, наверное, удалось закончить еще утром. Хотя, тогда, без мелких деталей получилось бы слишком скупо. Ладно, что уже написано, то не вычеркнешь. Пусть остается как есть.  Нужно только быстрее добраться до пишущей машинки и, сразу, пока не убежали мысли, начать печатать".

        Позвенев ключами, он открыл дверь. В лицо ему пахнул вместе с запахом  сырости, легкий запах перегара.

        "Ни хрена себе! Ну, мужики конкретно "загудели"  сегодня", - подумал он. - "Даже свет забыли погасить, и до сих пор  спиртягой тянет".

     Он смело шагнул  в полумрак подвала, и лишь краем глаза успел заметить, как вдоль стены к нему метнулась чья-то тень....

 

 

       Он очнулся  на песчаном полу в дальнем углу подвала. Холодная вода редкими каплями капала ему на лицо  из протекающей прокладки фланца трубы, приводя его в чувства. Преодолевая тупую боль в затылке и висках Вадим с трудом  поднялся на  подкашивающиеся ноги. Дышать было трудно, а боль в распухших  яйцах отдавала куда-то в желудок. "Сволочи! Все яйца отбили! И еще, как минимум два ребра сломали!" - подумал он, и размазав по щеке кровь, сочащуюся из уголков разбитых губ, побрел на свет лампочки, еле передвигая  несгибаемые, словно протезы, ноги.   Дверь в подсобку, ставшей для него  своеобразной кельей в которой он, укрывшись, как монах - отшельник в  ските, от мирской жизни с ее подлой ханжеской моралью,  была сорвана с петель. Зайдя внутрь, он опешил - еще утром обжитая и по-своему  уютная комнатка, представляла жуткое зрелище.  Стол, на котором стояла пишущая машинка,  был перевернут, ящики из тумбочки были вытащены и валялись в разных углах,  матрас на топчане был варварски распорот, а посредине гордо торчали, вырвавшиеся из его недр на свободу, три ржавых пружины. На  бетонной  стене кто-то вывел  красным кирпичом большими буквами: "СМЕРТЬ ПИДОРАМ!". А где же пишущая машинка?  Искореженный, явно уже не подлежащий ремонту,  агрегат  с проломленными клавишами и выгнутыми литерами уныло  лежал в дальнем углу рядом с метлами и лопатами,  окутанный словно в трауре размотанной с картриджа  черной лентой. Рядом валялся пакет и  связка ключей от подвала и дома.  Вадим наклонился над давно остывшей черной кучкой пепла, некогда бывшей бумагой с его рассказом и выудил оттуда чудом уцелевший клочок.  

    ... Катя, Ка

   Девочка леж

   считала неприли

   Но эта писеч

   свеженькой писю

   Сколько же ей на с

   Постесняется своей    нео

   совсем, как у взрослой,

   желания она вся блестит!...

   решительный хуй, способный

   ОНА ИМЕЕТ НА ЭТО ПРАВО!!!!...

.......  

       В подавленном состоянии, охваченный пронизавшим насквозь душу и сердце, чувством несправедливости, Вадим медленно опустился на край раскуроченного топчана.  Уронив на руки голову, он, сжав ладонями мокрый лоб, закрыл глаза и  неподвижно замер.  Выпавший из рук обгоревший клочок бумаги, словно осенний лист, медленно слетел на бетонный пол  к его ногам.

        Переполнившее  жгучее чувство обиды просочилось сквозь плотно сомкнутые веки бывшего офицера несколькими горько-солеными каплями,  которые, соединившись, скопились  на переносице и одна за другой начали срываться на пол, образуя  маленькое влажное пятно  рядом  с не пожелавшим сгореть в огне,  обрывком нежных воспоминаний.

 

          Sergdriver.